Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

Двоюродный брат Павла Альваро Урцайц находился на службе в Альхесирасе командиром небольшой флотилии скоростных катеров испанского флота. Он пригласил нас посетить его, и так как мы знали, что наше время в Испании подходит к концу, то были рады принять это приглашение и по пути посмотреть страну.

Дорога на Андалусию проходила мимо Горы ангелов вблизи Мадрида. Это было место паломничества, к которому пешком стремились добраться некоторые из оставшихся в живых в гражданской войне, чтобы дать обет. И Павел отправился туда, наверх, а я ехала потихоньку тринадцать миль за ним в машине и читала книгу, пока он меня не догнал.

Нам предстояло преодолеть ряд препятствий, когда мы ехали на юг. К ненадежности нашего мотора добавилось ещё и то, что дороги, казалось, были утыканы иголками, словно специально подготовленными к тому, чтобы вызывать повреждение шин. Дороги, сильно разрушенные в войну, приводились в порядок лишь постепенно, участок за участком. Колами вручную мужчины, казавшиеся карликами, отламывали огромные куски от гранитных блоков, что выглядело так, как будто бы кто-то зубочисткой ковыряет в огромной древней каменной глыбе. Однако из скал были извлечены довольно значительные куски и тем самым положено начало строительству туннеля. Порядка передвижения на дорогах не существовало, как уже могли убедиться некоторые из путешествующих, к своему огорчению. Несчастные случаи, последствия которых мы видели на своём пути, были тяжёлыми: остатки машин валялись, как груда смятой, использованной бумаги.

Вдруг дорога прекратилась без всякого предупредительного знака; нужно было делать объезд по иссохшему руслу реки или по каменистому полю. Если вдруг на дороге попадалась доска, укреплённая на шесте с надписью «Peligro» («Опасно»), то это уже означало угрожающую катастрофу.

При приближении к югу говор населения изменился. Испанский язык очень сильно отличается от мелодичного итальянского: в Мадриде звучание испанского глубокое и полнозвучное, слова падают, как галька на жестяную крышу. В сельской Каталонии говор имеет носовое, растянутое звучание, напоминающее утиное кряканье. На юге, в Кордове, Гранаде, Севилье или Хересе, это хриплые, гортанные звуки, которые извергаются в различных тональностях; постепенно они переходят к мягкому, размытому произношению, свойственному южноамериканцам.

Названия мест зазвучали вдруг как трубные призывы исламских воинов: Гвадалквивир, Альгамбра дель Монте, Альмуньекар.

Когда к вечеру мы приехали к месту назначения, стада овец на горных склонах выглядели в лучах заходящего солнца, как маленькие, серебристо-ватные облака, за которыми медленно подкрадывалась темнота.

Я вспомнила одну историю, которую услышала из ещё более южной местности. Лишь недавно в автобусе проезжали в другой город маркиза de L. и её мать. Из-за частых нападений пассажиры ехали в сопровождении двух охранников. В случае такого atraco[11] с молодой и красивой маркизой могло бы случиться, вероятно, нечто более худшее, чем ограбление. Один из охранников показал на свой пистолет и сказал, чтобы её успокоить: «Не беспокойтесь, сеньора маркиза. Я не допущу, чтобы вы попали живой в руки разбойников». Она попыталась возразить: «Это хорошо и прекрасно, но…». Он продолжал настаивать на своем: «Не беспокойтесь, сеньора, я ещё никогда не промахивался».

В Севилье мы жили у герцогини Мединасели, чей дом был, по преданию, построен по точному образцу летней резиденции Понтия Пилата в Иерусалиме, хозяин дворца, предок сегодняшних владельцев, построил его после своего возвращения из крестового похода. После того как мы осмотрели прекрасный город, не тронутый войной и модернизацией, нас взяли с собой друзья на реку Гвадалквивир за икрой. Министру рыболовства в правительстве последнего русского царя удалось наладить добычу икры из разведенного здесь осетра.

Однажды вечером мы поехали за город в деревню, чтобы посмотреть, как скотоводы испытывают выносливость и жизнестойкость молодых, ещё не телившихся коров, поскольку предполагается, что быки наследуют свой характер от матери. Под открытым небом, сияющим и сверкающим над нами, как оперение фламинго, на фоне темных скошенных полей на нас двигалось облакопыли, вкотором постепенно можно было различить коровье стадо. Всадники в живописной одежде гнали животных впереди себя, тыча их в бока длинными палками. Маленькие чёрные коровы то поворачивались для нападения, то валялись в пыли, то пытались бежать – их поведение так же нельзя было предвидеть, как и реакцию человека, подвергшегося такому же испытанию.

10

В начале 1942 года наш отпуск в Испании закончился. Павел должен был вернуться в Бад-Каннштатт, к месту расположения своего кавалерийского полка, чтобы закончить там курс обучения на унтер-офицеров. Затем его ожидал русский фронт. С тяжёлым сердцем покидали мы Испанию.