Женщина в белом

Я без промедления вошла в библиотеку вместе с сэром Персивалем. Лора ждала у письменного стола, беспокойно вертя в руках свою шляпку. Мадам Фоско сидела в кресле подле нее, с неизменным восхищением глядя на своего мужа, который стоял на другом конце комнаты, ощипывая засохшие листья с цветов на подоконнике.

Едва я вошла в библиотеку, граф направился ко мне, чтобы разъяснить сложившееся положение.

– Тысяча извинений, мисс Холкомб, – проговорил он. – Вам известно, какую репутацию заработали мои соотечественники у англичан? По мнению добрейшего Джона Буля, все итальянцы хитры и недоверчивы по природе своей. Считайте, что я ничем не лучше моих земляков. Я хитрый и недоверчивый итальянец. Вы и сами так считаете, моя дорогая леди, не правда ли? Ну, так вот – из-за своей хитрости и недоверчивости я возражаю против того, чтобы мадам Фоско расписывалась как свидетельница под подписью леди Глайд, в то время как я тоже являюсь свидетелем.

– Нет ни малейших оснований для этого возражения, – вмешался сэр Персиваль. – Я объяснил графу, что английские законы позволяют мадам Фоско засвидетельствовать подпись вместе со своим мужем.

– Допускаю, что так, – продолжал граф. – Английские законы говорят «да», но совесть Фоско говорит «нет». – Он растопырил свои толстые пальцы на груди и торжественно поклонился, будто хотел представить нам свою совесть, как если бы в нашем обществе появилась некая знаменитость. – Я не знаю и не желаю знать, какой документ должна подписать леди Глайд, – продолжал граф. – Я только говорю, что в будущем могут сложиться такие обстоятельства, которые вынудят сэра Персиваля или его представителей обратиться к обоим свидетелям, а в этом случае, конечно же, желательно, чтобы эти свидетели представляли два разных, совершенно независимых друг от друга мнения, чего не может быть, если вместе со мной документ подпишет моя супруга, поскольку мы во всем придерживаемся одного мнения, и это мнение мое. Я не допущу, чтобы когда-нибудь в будущем меня упрекнули в том, что мадам Фоско действовала по принуждению с моей стороны и потому вовсе не могла быть свидетельницей. В интересах сэра Персиваля я предлагаю, чтобы мое имя, как ближайшего друга со стороны мужа, стояло рядом с вашим, мисс Холкомб, как ближайшей подруги со стороны жены. Считайте меня иезуитом, если вам угодно так думать, мелочным педантом, но, прошу вас, сделайте мне одолжение хотя бы из сострадательного внимания к моей итальянской недоверчивости и моей щепетильной совести. – Граф снова поклонился, отступил на несколько шагов, словно удаляя свою совесть из нашего общества так же вежливо, как и представлял ее нам.

Совестливость графа была, возможно, вполне благоразумна и достойна всяческого уважения, но в его манере держаться и излагать свои мысли было что-то такое, что только усилило мое нежелание иметь отношение к делу с подписями. Если бы не моя искренняя привязанность к Лоре, я бы ни за что не согласилась стать свидетельницей. Но при виде ее встревоженного лица я решила лучше пойти на риск, чем оставить ее без поддержки.

– Я охотно останусь здесь, – сказала я, – и, если со своей стороны, не найду поводов для придирок, можете рассчитывать на меня как на свидетельницу.

Сэр Персиваль взглянул на меня пристально, словно хотел что-то сказать. Но его внимание отвлекла мадам Фоско, поднявшаяся в это мгновение с кресла. Она уловила взгляд своего мужа, в котором, очевидно, получила приказ покинуть комнату.

– Вам не нужно уходить, – обратился к ней сэр Персиваль.

Мадам Фоско взглядом снова испросила приказания, получила его, сказала, что предпочитает предоставить нас нашим делам, и решительно вышла из библиотеки. Граф закурил сигарку, вернулся к цветам на подоконнике и начал выдыхать на них дым, словно окуривая их, глубоко озабоченный уничтожением тли.

Между тем сэр Персиваль отпер нижний ящик одного из книжных шкафов и вынул из него пергаментный лист, сложенный в несколько раз. Он положил его на стол, отогнув лишь нижнюю часть документа, а остальное прижал рукой. На отогнутом конце не было ни одной строчки, лишь небольшие отметины для проставления подписей. Все же написанное находилось в сложенной части документа, которую баронет прижимал к столу. Мы с Лорой переглянулись. Она была бледна, но лицо ее не выражало ни сомнений, ни страха.

Сэр Персиваль обмакнул перо в чернила и протянул его своей жене.

– Подпишите ваше имя здесь, – сказал он, указывая ей место. – Затем подпишитесь вы и Фоско, мисс Холкомб, напротив этих двух отметок. Подойдите сюда, Фоско! Едва ли вам удастся засвидетельствовать подпись, мечтая у окна и окуривая цветочки.