Женщина в белом

– Ты слышала, что он мне сказал? – продолжала Лора порывисто. – Ты слышала слова, но не знаешь, что они значат… Не знаешь, почему я бросила перо и повернулась к нему спиной. – Она встала и взволнованно заходила по комнате. – Я многое скрыла от тебя, Мэриан, чтобы не огорчать тебя и не омрачать начало нашей новой жизни. Ты не знаешь, как он оскорблял меня. Но ты должна узнать, потому что сама стала свидетельницей того, как он говорил со мной сегодня. Ты слышала, как он насмехался над моей щепетильностью, как он сказал, что мне было необходимо выйти за него замуж. – Она снова села, лицо ее горело, а руки нервно сжимали колени. – Я не могу рассказать тебе об этом сейчас, – проговорила она, – иначе я расплачусь. Потом, Мэриан, я расскажу тебе все потом, когда буду более спокойна. Ах, дорогая моя, у меня разболелась голова, страшно разболелась… Где твой флакон с нюхательной солью? Поговорим лучше о тебе. Я жалею, что не поставила свою подпись ради тебя. Не сделать ли это завтра? Уж лучше подвергнуть неприятности себя саму, чем тебя. Ты открыто встала на мою сторону, воспротивившись его воле, и, если я откажусь снова, он обвинит в этом тебя. Что мне делать? О, если бы у нас был друг, который мог бы помочь нам и посоветовать, как быть, друг, на которого можно положиться!

Она горько вздохнула. По выражению ее лица я поняла, что она думает о Хартрайте, поняла это тем яснее, что ее последние слова заставили меня тоже подумать о нем. Всего через полгода после замужества Лоры мы уже нуждались в преданной помощи, которую он предложил нам на прощание. Как далека я была тогда от мысли, что эта помощь нам когда-нибудь понадобится!

– Мы должны постараться сами помочь себе, Лора, – сказала я. – Давай попробуем спокойно обсудить этот вопрос и сделать все, что в наших силах.

Сопоставив то, что было известно Лоре о затруднительных обстоятельствах ее мужа, с тем, что я услышала из его разговора с поверенным, мы пришли к неизбежному выводу о том, что бумага, хранившаяся в библиотеке, была составлена с целью получения займа и что подпись Лоры была совершенно необходима сэру Персивалю для достижения этой цели. Однако вопрос относительно степени личной ответственности Лоры, которую она принимала на себя, подписываясь под документом, не будучи осведомленной о его содержании, был за пределами нашего понимания и опытности в делах. Лично я была убеждена, что речь в документе шла о какой-нибудь сомнительной мошеннической сделке.

Впрочем, к этому заключению я пришла не потому, что сэр Персиваль не пожелал показать нам или объяснить содержание бумаги. Такого рода отказ можно было бы легко объяснить столь обычной для него раздражительностью и своеволием. Нет, сомнение в его честности возникли у меня, когда я увидела разительную перемену в его поведении и манерах и убедилась в том, что во время своего пребывания в Лиммеридже он просто играл роль. Его изысканная деликатность, его церемонная вежливость, так приятно гармонировавшая со старомодными взглядами мистера Гилмора, его мягкость в обращении с Лорой, его благодушие со мной, его сдержанность с мистером Фэрли – все это было притворством злого, коварного и грубого человека, сбросившего маску, едва только он достиг своей цели, и показавшего свое истинное лицо сегодня в библиотеке. Не стану ничего говорить об огорчении, которое это открытие причинило мне из-за Лоры, ибо я не в состоянии выразить его словами. Я только объясняю, почему я решила воспротивиться тому, чтобы она подписывала документ, не познакомившись предварительно с его содержанием, каковы бы ни были последствия этого моего упорства.

В сложившихся обстоятельствах нам оставалось только категорически отказываться ставить свои подписи, приведя для этого достаточно твердые деловые основания, чтобы дать понять сэру Персивалю, что мы обе, Лора и я, разбираемся в законах и деловых обязательствах не хуже, чем он.

После некоторого размышления я решила написать единственному человеку, к которому мы могли обратиться за помощью в нашем отчаянном положении. Это был мистер Кирл, компаньон мистера Гилмора, управлявший его конторой после того, как наш старый друг был вынужден покинуть Лондон по причине своего плохого самочувствия. Я объяснила Лоре, что сам мистер Гилмор рекомендовал мне своего компаньона как человека честного и скромного, знающего в подробностях обо всех ее делах, человека, которому мы можем доверять безгранично. С полного ее одобрения я сразу же села ему писать.

Я начала с того, что в точности изложила мистеру Кирлу наше положение, после чего попросила у него совета, высказанного в ясных и простых выражениях, которые мы могли бы понять, не боясь истолковать их неверно. Письмо мое было кратким, и, надеюсь, в нем не было ненужных извинений и излишних подробностей.

Когда я уже собиралась написать на конверте адрес, Лоре вдруг пришло в голову одно затруднительное обстоятельство, которое совершенно ускользнуло от меня.