Тишина в доме и негромкое жужжание насекомых за распахнутым окном убаюкали меня. Глаза мои закрылись, и мало-помалу я погрузилась в странное состояние: это было не бодрствование, поскольку я не сознавала ничего происходящего вокруг, но и не сон, поскольку я понимала свое состояние. Мое возбужденное воображение покинуло мое бренное тело, и в каком-то трансе или во сне наяву – не знаю, какое слово лучше подобрать, – я увидела Уолтера Хартрайта. Между тем я вовсе не думала о нем этим утром, не говорила о нем сегодня ничего, что касалось бы его прямо или косвенно, и Лора, и все же я видела его теперь так явственно, будто вернулись прежние времена и мы снова очутились в Лиммеридже.
Он явился мне в толпе других мужчин, чьих лиц я никак не могла разглядеть. Все они лежали на ступенях огромного разрушенного храма. Сквозь листву гигантских тропических деревьев, сплошь увитых лианами, за переплетением ветвей, виднелись отвратительные каменные идолы с усмешками на лицах. Окружавшие этот храм деревья закрывали собой небо, отбрасывая унылую тень на людей, расположившихся на ступенях. Белые испарения кружились и клубились над землей, словно дым, подбираясь к людям, окружая их и одного за другим удушая в своих объятиях. Жалость и страх за Уолтера развязали мне язык, и я умоляла его бежать. «Вернитесь! Вернитесь! – повторяла я. – Вспомните об обещании, которое вы дали ей и мне. Вернитесь к нам прежде, чем вас застигнет и умертвит, как и остальных, моровая язва!»
Он взглянул на меня с неземным спокойствием на лице. «Подождите, – сказал он, – я скоро вернусь. С той самой ночи, когда я повстречал на дороге женщину в белом, жизнь моя стала частью чьего-то плана, пока еще неведомого нам. Здесь ли, затерянный в этих диких дебрях, или там, где моя родина распахнет мне свои объятия, мне предназначено идти мрачной дорогой, которая ведет меня, вас и возлюбленную вашу сестру и любовь всей моей жизни к непостижимому возмездию и неизбежному концу. Ждите меня. Язва, сгубившая многих, минует меня».
Я снова увидела его. Он все еще был в лесу. Число его спутников сильно уменьшилось. Храм исчез, исчезли и идолы, а вместо них сквозь деревья проглядывались темные фигуры каких-то карликов, затаившихся в лесу в засаде; в руках они держали луки с натянутыми тетивами и изготовленными к стрельбе стрелами. И снова я испугалась за Уолтера и вскрикнула, чтобы предупредить его об опасности. И снова он посмотрел на меня, все с тем же спокойствием на лице. «Еще один шаг на мрачном пути, – сказал он. – Ждите меня. Стрелы, сразившие многих, не коснутся меня».
В третий раз я увидела его на потерпевшем крушение корабле, севшем на мель неподалеку от дикого песчаного берега. Переполненные шлюпки плыли к берегу, один лишь Уолтер остался на корабле и шел с ним ко дну. Я умоляла его, чтобы он окликнул последнюю шлюпку и воспользовался последним шансом на спасение. Снова обернулся он ко мне с непоколебимым спокойствием на лице и недрогнувшим голосом дал мне неизменный ответ: «Еще один шаг на мрачном пути. Море, поглотившее многих, пощадит меня».
Я увидела его в последний раз. Он стоял коленопреклоненный перед белым мраморным памятником, и тень женщины, с вуалью на лице, поднялась из могилы и стала подле него. Неземное спокойствие на его лице сменилось неземной печалью. Но в словах его звучала прежняя уверенность. «Все мрачнее и мрачнее мой путь, – сказал он, – но я иду дальше. Смерть забирает себе добрых, прекрасных и юных, но щадит меня. Язва, разящие стрелы, морские пучины, могила, в которой погребены любовь и надежда, – все это вехи на моем пути, который все ближе и ближе подводит меня к концу».
Сердце мое замерло от ужаса, которого не выразишь словами, от горя, которого не выплачешь в слезах. Тьма сгустилась вокруг путника у мраморного надгробия – вокруг восставшей из могилы женщины с вуалью на лице – вокруг спящей, которая смотрела на них. Больше я ничего не видела и не слышала.
Я очнулась от легкого прикосновения к моему плечу. Это была Лора.
Она опустилась на колени подле дивана. Лицо Лоры пылало, выдавая ее взволнованность, а ее глаза смотрели на меня с каким-то диким изумлением. При виде ее я вздрогнула от неожиданности.
– Что случилось? – спросила я. – Что тебя так испугало?
Она оглянулась на наполовину прикрытую дверь, приложила губы к моему уху и прошептала в ответ:
– Мэриан! Фигура на озере… шаги… Я видела ее! Я только что разговаривала с ней!
– С кем, ради всего святого?!
– С Анной Кэтерик.
Я была так испугана всем видом и поведением Лоры, в которых явно читалась тревога, и так обескуражена собственными недавними видениями, что никак не могла осознать обрушившегося на меня откровения, когда это имя сорвалось с губ Лоры. Я только стояла на месте, словно прикованная, и безмолвно глядела на нее.
Она же была слишком поглощена тем, что с ней случилось, чтобы заметить, какое впечатление произвел на меня ее ответ.