Женщина в белом

– Я сказал: человеческая изобретательность пока что открыла только два способа подчинить женщину мужчине. Один способ – это ежедневно колотить ее, метод, широко применяемый в грубых, низших слоях населения, но совершенно не принятый в утонченных, высших кругах. Второй способ, требующий продолжительного времени, более сложный, но не менее действенный, – держать женщину в постоянном подчинении и никогда ни в чем не уступать ей. Так следует поступать с животными, детьми и женщинами, которые являются не чем иным, как взрослыми детьми. Спокойная настойчивость – вот качество, которое отсутствует у животных, детей и женщин. Если им хоть раз удалось поколебать это высшее качество в их господине, они выходят у него из повиновения. Если им никогда не удается сделать этого, он держит их в постоянном подчинении. Я сказал вам: помните эту простую истину, когда захотите, чтобы ваша жена помогла вам своими деньгами. Я сказал: не забывайте эту истину особенно в присутствии сестры вашей жены – мисс Холкомб. Разве вы помнили об этом? Вы ни разу не вспомнили этого незыблемого правила за все то время, когда одно за другим перед нами вставали в этом доме затруднения и осложнения. Вы с готовностью поддавались всем провокациям вашей жены или ее сестры. Из-за вашей вспыльчивости сорвалось дело с подписью – вы упустили из рук наличные деньги; вы принудили мисс Холкомб написать поверенному первый раз…

– Первый раз?.. Разве она написала ему вторично?

– Да, написала сегодня.

Стул с грохотом свалился на пол веранды, как будто его отшвырнули ногой.

Хорошо, что сэр Персиваль пришел в такую ярость от слов графа. Услыхав, что меня вторично выследили, я так вздрогнула, что решетка, на которую я опиралась, тихонько скрипнула. Значит, граф видел меня, когда я шла в деревню, и проследил меня до гостиницы? Или понял, что я передала письма Фанни, когда я сказала ему, что у меня ничего нет для почтовой сумки? Но как удалось ему узнать, что именно и кому именно я писала, когда я собственноручно передала мои письма прямо в руки Фанни и она сразу спрятала их у себя за пазухой?

– Благодарите вашу счастливую звезду, – снова услышала я голос графа, – что я гощу в вашем доме и имею возможность в случае необходимости устранять вред, который вы причиняете сами себе. Благодарите вашу счастливую звезду, что я сказал «нет», когда вы, как безумец, хотели запереть в ее комнате мисс Холкомб, как заперли, пойдя на поводу у собственного безрассудства, вашу жену. Где ваши глаза? Неужели, глядя на мисс Холкомб, вы не видите, что она обладает проницательностью и решимостью мужчины! Если бы эта женщина была мне другом, все на свете было бы мне нипочем. Если бы эта женщина стала мне врагом, я при всем моем уме и опытности – я, Фоско, хитрый, как сам дьявол, как вы говорили мне сотни раз, – вынужден был бы действовать крайне осмотрительно. И это великолепное существо – я поднимаю бокал со своей сахарной водой за ее здоровье! – это великолепное существо, в силу своей любви и отваги стоящее, как скала, между нами и этой бедненькой, такой хрупкой и такой хорошенькой блондинкой, вашей женой, эту изумительную женщину, которой я восхищаюсь от всей души, хотя и противодействую ей в ваших и моих интересах, вы доводите до крайности, как будто она ничуть не умнее и не мужественнее, чем остальные женщины. Персиваль! Персиваль! Вы заслуживаете неудачи – и получили ее сполна.

Последовала пауза. Я нарочно записываю слова этого негодяя обо мне, ибо намерена помнить их, – я надеюсь, что придет тот день, когда я смогу лично высказать ему все, что я о нем думаю, и бросить ему их в лицо одно за другим.

Сэр Персиваль первый прервал молчание.

– Да, да, ругайтесь и бушуйте сколько хотите, – сказал он мрачно. – Затруднение с деньгами не единственное, есть и другие трудности. Вы сами одобрили бы строгие меры в отношении этих двух женщин, если бы знали то, что знаю я.

– Мы перейдем к этому второму затруднению в свое время, – отозвался граф. – Пусть ваши трудности сбивают с толку вас, Персиваль, если вам так угодно, но вам не удастся запутать меня. Для начала давайте разрешим вопрос, касающийся денег. Победил ли я ваше упрямство? Доказал ли, что ваша вспыльчивость не помогает, а лишь вредит вам в этом деле, или мне придется еще немного «поругаться и побушевать», как вы изволили выразиться с вашей милой английской прямолинейностью?

– Тьфу! Ворчать на меня легко. Скажите-ка лучше, что надо сделать, – это будет потруднее.

– Неужели? Ба! Вот что надо сделать: с этой ночи вы оставляете все свои дела, предоставив заниматься ими мне. Ведь я говорю с практичным британцем, ха? Ну же, Персиваль, вас это устраивает?

– Но что вы намерены предпринять, если я соглашусь?

– Сначала ответьте мне. Будет все в моих руках или нет?

– Предположим – будет. Что тогда?