Женщина в белом

К счастью для успеха принятых впоследствии мер, никто не присутствовал при этом, кроме служительницы. Она же была девушка молодая и от неожиданности так испугалась, что сначала не знала, что делать. Когда она пришла в себя, помощь ее потребовалась мисс Холкомб, которая, несмотря на то что изо всех сил пыталась сохранить в себе присутствие духа, все же упала в обморок, не снеся пережитого потрясения. Несколько минут спустя, благодаря свежему воздуху и прохладе тенистой аллеи, природная энергия и мужество возобладали в мисс Холкомб, и она снова, став хозяйкой самой себе, почувствовала, что обязана сохранять все свое хладнокровие ради спасения собственной несчастной сестры.

Она добилась разрешения поговорить с больной наедине при условии, что обе они все время будут на глазах у служительницы. Времени для расспросов не было, его хватило только на то, чтобы убедить несчастную леди Глайд в необходимости держать себя в руках и уверить ее в немедленной помощи и избавлении, если только она сумеет вести себя так, чтобы не возбудить никаких подозрений. Надежда на то, что ей удастся покинуть лечебницу, если она будет беспрекословно слушаться указаний своей сестры, была достаточной, чтобы успокоить леди Глайд и заставить ее понять, что́ именно от нее требовалось. После этого мисс Холкомб вернулась к служительнице, отдала ей все золото, какое было у нее в кармане, – три соверена – и спросила, когда и где они могли бы поговорить с ней наедине.

Сначала женщина была очень удивлена и с недоверием отнеслась к этому предложению. Но когда мисс Холкомб заверила ее, что хочет всего лишь задать ей несколько вопросов, чего не в состоянии сделать сейчас, ибо слишком взволнована, и что она не имеет никакого намерения уговаривать девушку идти против долга, та взяла деньги и обещала встретиться с мисс Холкомб на следующий день в три часа пополудни. Она будто бы сможет ускользнуть из клиники на полчасика, после того как больные пообедают, и будет ждать мисс Холкомб в укромном месте, за высокой стеной, окружавшей парк и лечебницу. Едва мисс Холкомб успела согласиться на это и шепнуть своей сестре, что та уже завтра получит от нее известия, как к ним присоединился содержатель лечебницы. Он заметил взволнованность посетительницы, но та объяснила свое состояние тем, что была несколько потрясена свиданием с Анной Кэтерик. Она простилась с ними, как только смогла, вернее – как только нашла в себе достаточно сил, чтобы расстаться со своей несчастной сестрой.

По скором размышлении, когда способность размышлять вернулась к ней, мисс Холкомб убедилась, что всякая попытка установить личность леди Глайд и освободить ее из сумасшедшего дома законным путем, даже в случае, если она приведет к успеху, непременно повлечет за собой промедление, которое может гибельно сказаться на рассудке ее сестры, и без того уже потрясенного тем ужасным положением, в котором она находилась. К тому времени, когда мисс Холкомб вернулась в Лондон, она твердо решила освободить леди Глайд из сумасшедшего дома тайно, с помощью служительницы.

Она тотчас же отправилась к биржевому маклеру и реализовала свое небольшое состояние, получив за него чуть меньше семисот фунтов стерлингов. Решившись, если будет нужно, заплатить за свободу сестры всем, что она имела, до последнего фартинга, на следующий день, имея при себе всю сумму в банковских билетах, она прибыла на назначенное ей за стенами лечебницы свидание.

Служительница уже ждала ее. Прежде чем со всей осторожностью приступить к основному разговору, мисс Холкомб задала девушке множество предварительных вопросов. Среди прочих подробностей ей стало известно, что прежнюю сиделку, на попечении которой находилась настоящая Анна Кэтерик, объявили ответственной за побег ее пациентки, хотя она была совершенно к нему непричастна, в результате чего женщина лишилась своего места. То же самое наказание должно было постигнуть и девушку, разговаривавшую с ней сейчас, если теперь уже мнимая Анна Кэтерик убежит во второй раз, а ведь она более, чем кто-либо, нуждалась в своей работе. Девушка была помолвлена, и вместе с женихом они договорились откладывать деньги, чтобы скопить двести или триста фунтов и потом открыть на них собственную лавочку. Жалованье служительница получала хорошее и потому, соблюдая строгую экономию, могла надеяться года через два пополнить необходимую им сумму своей долей.

Узнав об этом, мисс Холкомб приступила прямо к делу. Она объявила, что мнимая Анна Кэтерик – ее близкая родственница, что ее поместили в лечебницу в результате роковой ошибки и что служительница совершит доброе, богоугодное дело, если поможет им снова обрести друг друга. Прежде чем девушка успела что-либо возразить, мисс Холкомб вынула из своего кошелька четыре банкноты по сто фунтов каждая и предложила их ей в качестве компенсации за риск, которому она подвергалась, и за возможную потерю места.

Служительница колебалась какое-то время, будучи крайне удивлена и встревожена. Но мисс Холкомб продолжала ее настойчиво уговаривать.