Женщина в белом

Единственной подписью под этими строками была заглавная буква «Ф.», окруженная затейливыми росчерками. Я бросил письмо на стол со всем презрением, которое к нему чувствовал.

– Он пытается запугать вас – верный знак, что он сам боится, – сказал я.

Она была слишком женщиной, чтобы отнестись к письму так, как отнесся к нему я. Дерзкая фамильярность выражений вывела ее из себя. Когда она взглянула на меня через стол, ее кулаки были сжаты и прежний горячий гнев зажег ее глаза и щеки.

– Уолтер! – сказала она. – Если эти двое когда-нибудь окажутся в вашей власти и если вы будете вынуждены пощадить одного из них, пусть это будет не граф!

– Я сохраню это письмо, Мэриан, чтобы не забыть вашу просьбу, когда настанет время.

Она внимательно поглядела на меня, пока я прятал письмо в своем кармане.

– «Когда настанет время», – повторила она. – Как можете вы говорите о будущем так уверенно, будто знаете, что оно непременно наступит? После того, что вы слышали от мистера Кирла в его офисе, после того, что с вами случилось сегодня?

– Сегодняшний день не в счет, Мэриан. Сегодня я не сделал ничего, кроме того, что просил другого человека действовать за меня. Завтра же…

– Но что будет завтра?

– Завтра я намерен начать действовать сам.

– Каким образом?

– Я поеду в Блэкуотер с первым поездом, а к вечеру надеюсь вернуться.

– В Блэкуотер!

– Да. У меня было время все обдумать, после того как я ушел от мистера Кирла. Его мнение совпадает с моим в одном: мы непременно должны установить дату отъезда Лоры из Блэкуотер-Парка в Лондон. Единственное слабое место в заговоре и, по всей вероятности, единственная возможность доказать, что она живой человек, заключается в выяснении этой даты.

– Вы полагаете, – сказала Мэриан, – что Лора уехала из Блэкуотер-Парка уже после того, как доктор засвидетельствовал ее смерть?

– Определенно.

– Что заставляет вас так думать? Лора ничего не может сказать нам о том, сколько времени она провела в Лондоне.

– Но владелец лечебницы сказал вам, что ее, то есть Анну Кэтерик, приняли в лечебницу двадцать седьмого июля. Я сомневаюсь, чтобы граф Фоско мог прятать Лору в Лондоне, поддерживая в ней бессознательное состояние, более чем одну ночь. Но в таком случае она должна была выехать из поместья двадцать шестого, а значит, прибыть в Лондон на следующий день после даты своей «смерти», указанной в медицинском заключении. Если мы сможем доказать эту разницу в числах, мы выиграем наш процесс против сэра Персиваля и графа.

– Да, да, я понимаю! Но как это сделать?

– Отчет миссис Майклсон подсказывает мне два пути. Один из них – расспросить доктора мистера Доусона, который должен знать, когда он возобновил свои визиты в Блэкуотер-Парк после того, как Лора уехала. Второй – осведомиться о дате в гостинице, куда сэр Персиваль отправился в ту ночь. Ведь нам известно, что он покинул дом спустя несколько часов после отъезда Лоры. Во всяком случае, стоит попытаться. Так что завтра я этим и займусь.

– А если это ни к чему не приведет? Я предполагаю худшее, Уолтер, но буду верить в лучшее, даже если на нашу долю выпадут одни только разочарования. Что, если никто не сможет помочь вам в Блэкуотере?

– В таком случае в Лондоне есть еще два человека, которые могут помочь мне и помогут: сэр Персиваль и граф. Ни в чем не повинные люди с легкостью могут забыть числа, но эти двое виновны, и они помнят их. Если завтра мне не удастся добиться результата, мне придется вынудить признаться одного из них или обоих сразу и сделать это на моих собственных условиях.

Пока я говорил, на лице Мэриан вспыхнул румянец, выдав тем самым всю ее женскую сущность.

– Начните с графа, – шепнула она нетерпеливо, – ради меня начните с графа!

– Ради Лоры мы должны начать там, где у нас больше шансов на успех, – отвечал я.

Она побледнела и грустно покачала головой.

– Да, – вздохнула она. – Вы правы. С моей стороны было низко и гадко говорить так. Я стараюсь быть терпеливой, Уолтер, и теперь это мне удается лучше, чем в счастливые прошлые дни. И все же во мне осталось еще немного от моей прежней вспыльчивости, и она берет верх надо мной, когда я думаю о графе!

– Наступит и его черед, – сказал я. – Но не забывайте: мы еще не открыли в его прошлом темных пятен. – Я подождал немного, чтобы дать Мэриан время вернуть себе прежнее самообладание, а потом произнес решающие слова: – Однако, Мэриан, мы с вами знаем о некоем темном пятне в биографии сэра Персиваля…

– Вы говорите о тайне!

– Да, о его тайне. Это наше единственное оружие. Только с его помощью я смогу лишить сэра Персиваля ощущения безопасности, смогу открыть миру его подлую натуру и его гнусное преступление. Какова бы ни была роль графа в этом деле, сэр Персиваль согласился на заговор против Лоры по причине более важной, нежели банальная нажива. Вы сами слышали, как он сказал графу, что убежден, будто бы его жена знает достаточно, чтобы погубить его? Вы сами слышали, как он сказал, что он конченый человек, если тайна Анны Кэтерик выйдет наружу?

– Да, да! Я слышала!