Женщина в белом

Путь к его тайне вел через до сих пор непостижимую для всех нас тайну женщины в белом. В свою очередь, приблизиться к этой тайне мы могли только с помощью матери Анны Кэтерик, а единственный надежный способ убедить миссис Кэтерик разговориться зависел от того, удастся ли мне разузнать подробности о ней и о ее семейных обстоятельствах в первую очередь от миссис Клеменс. Тщательно все обдумав, я решил предпринять новое расследование, связавшись с верной подругой и покровительницей Анны Кэтерик.

Затруднение состояло в том, как найти миссис Клеменс.

Наилучшим и наипростейшим способом преодолеть это затруднение я обязан сообразительности Мэриан. Она предложила написать на ферму Тодда, близ Лиммериджа, и спросить, не получали ли они известий от миссис Клеменс за последние месяцы. Каким образом она была разлучена с Анной, нам не известно, но, когда это случилось, в голову миссис Клеменс несомненно пришла мысль справиться о своей пропавшей подруге в тех краях, к которым та была более всего привязана, – в окрестностях Лиммериджа. Я сразу понял, что предложение Мэриан содержало в себе некоторую надежду на успех, и она в тот же день отправила письмо миссис Тодд.

Пока мы ждали ответа, я попросил Мэриан рассказать мне все, что она знала о семье сэра Персиваля и его ранней молодости. Она могла говорить об этом только с чужих слов, но была вполне уверена в истинности тех немногих сведений, которые сообщила мне.

Сэр Персиваль был единственным ребенком в семье. Отец его сэр Феликс Глайд от рождения страдал из-за некоего тяжелого, не поддающегося лечению физического недостатка и по этой причине с ранних лет избегал общества. Единственной его отрадой была музыка, так что он женился на даме со схожими вкусами, которая, говорят, была прекрасной музыкантшей. Он унаследовал поместье Блэкуотер, будучи еще совсем молодым человеком. Ни он, ни его жена, вступив во владение, не предприняли никаких попыток сблизиться с соседями, и никто не нарушал их уединения, кроме единственного человека – приходского священника, что и привело к печальным результатам.

Ректор был худшим из всех невинных сеятелей раздора – слишком уж ревностен он был в отношении религии. Ему стало известно, что сэр Феликс выпустился из колледжа, будучи по своим политическим взглядам немногим лучше революционера, а по религиозным – немногим лучше безбожника, и тогда он, как добросовестный священнослужитель, пришел к заключению, что именно на него возложена обязанность убедить владельца поместья прислушаться к здравым суждениям, вещаемым в приходской церкви. Сэр Феликс яростно вознегодовал на это благое, но неуместное вмешательство и прилюдно так грубо оскорбил священника, что все окрестные семейства прислали в Блэкуотер-Парк письма, исполненные возмущения. Даже арендаторы сэра Феликса дерзнули осудить его поступок.

Баронет, не любивший сельской жизни и не питавший привязанности ни к поместью, ни к кому-либо из его обитателей, заявил, что более не предоставит блэкуотерскому обществу возможности досаждать ему, и уехал навсегда.

После недолгого пребывания в Лондоне они с женой отправились на континент и никогда больше не возвращались в Англию. Они жили то во Франции, то в Германии, но всегда в полном уединении, которое сделалось необходимым для сэра Феликса, пребывавшего в неизменно угрюмом состоянии, причиной чему стал его собственный физический недостаток. Их сын Персиваль родился за границей, где и воспитывался у частных наставников. Первой он потерял мать. Отец скончался, пережив супругу лишь на несколько лет, в 1825 или 1826 году. Сэр Персиваль, будучи еще молодым человеком, приезжал в Англию один или два раза, еще до смерти отца, однако его знакомство с покойным мистером Филиппом Фэрли завязалось много позже. Вскоре они уже стали приятелями, хотя сэр Персиваль редко, почти никогда, не бывал в те дни в Лиммеридже. Мистер Фредерик Фэрли, возможно, и встречался с ним раз или два у мистера Филиппа Фэрли, но знал его очень мало. Единственным близким другом сэра Персиваля в семье Фэрли был отец Лоры.

Вот все подробности, какие я услышал от Мэриан. Сами по себе они не представляли для моего расследования особого интереса и ничем не могли мне помочь, но я подробно записал их на случай, если они пригодятся в будущем.

Ответ миссис Тодд (присланный по нашей просьбе на адрес ближайшей к нам почтовой конторы) уже ждал меня, когда я зашел справиться о нем. Случай, бывший до сих пор все время против нас, с этого момента наконец-то начал благоволить нам. Письмо миссис Тодд содержало первые сведения, на которые мы так рассчитывали.