Женщина в белом

– Ну так вот, Мэриан, если все другие средства нам не помогут, я намерен раскрыть его тайну. Мое прежнее предчувствие не оставляет меня. Я снова говорю, что женщина в белом неразрывно связана с нами троими и влияет на нашу общую судьбу. Развязка предрешена, развязка приближается – и Анна Кэтерик из своей могилы указывает нам путь к ней!

V

Историю моих первых поисков в Хэмпшире я могу поведать в нескольких словах.

Мой ранний отъезд из Лондона позволил мне посетить мистера Доусона еще до полудня. Наше свидание в той его части, которая касалась интересовавшего меня дела, не дало никаких положительных результатов.

Книги записей мистера Доусона позволили со всей определенностью установить, когда он возобновил свои визиты к мисс Холкомб в Блэкуотер-Парк, однако без помощи миссис Майклсон было совершенно невозможно рассчитать, какого именно числа леди Глайд уехала в Лондон, а эту помощь, как мне было уже известно, миссис Майклсон оказать не могла. Она не могла сказать по памяти (кто из нас мог бы в подобных обстоятельствах?), сколько дней прошло со дня отъезда леди Глайд до вторичного появления доктора в Блэкуотер-Парке. Она была почти уверена, что рассказала мисс Холкомб об отъезде ее сестры на следующий же день после того, как он случился, но не могла точно назвать дату этого разговора, кроме как сказать: «На следующий день после отъезда леди Глайд в Лондон». Не могла она также припомнить, хотя бы приблизительно, через сколько дней после отъезда ее хозяйки было получено недатированное письмо от графини Фоско. И наконец, в довершение неудач сам доктор, будучи нездоров в то время, не записал, по своему обыкновению, число, день недели и месяц, когда садовник из Блэкуотер-Парка передал ему поручение миссис Майклсон.

Потеряв надежду получить помощь от мистера Доусона, следующим делом я решил попытаться установить дату прибытия сэра Персиваля в Нолсбери.

Однако, по-видимому, рок решительно вознамерился оказать мне противодействие! Когда я приехал в Нолсбери, гостиница была закрыта, а ее стены были обклеены объявлениями о продаже. С тех пор как в Нолсбери появилась железная дорога, у хозяина гостиницы, как мне рассказали, дела стали идти из рук вон плохо. Новая гостиница, расположившаяся у самого вокзала, в итоге стала единственной востребованной, в то время как старую гостиницу (где, как нам было известно, ночевал сэр Персиваль) пришлось закрыть спустя два месяца. Ее владелец уехал со всеми своими пожитками и домочадцами, а куда, я так и не смог ни от кого получить вразумительный ответ. Четверо жителей, которых я расспрашивал в Нолсбери, поведали мне четыре разные версии о дальнейших планах и проектах хозяина гостиницы, когда тот покидал город.

До отхода последнего поезда в Лондон оставалось несколько часов, и я решил снова возвратиться в Блэкуотер-Парк с целью расспросить тамошних садовника и привратника. Если выяснится, что и они тоже ничем не могут мне помочь, на этом мои варианты закончатся и мне останется лишь вернуться в Лондон.

Я отпустил возницу, не доезжая до поместья около мили, и, следуя полученными от него указаниями, направился к дому пешком.

Свернув с большой дороги на проселочную, я увидел впереди человека с саквояжем в руках, быстро семенившего по дороге к домику привратника. Он был невысоким, в поношенном черном костюме и в шляпе с широкими полями. Я предположил (насколько было можно судить по его виду), что это какой-нибудь писарь из конторы поверенного, и тотчас остановился, чтобы увеличить расстояние между нами. Он не слышал моих шагов и скрылся из глаз, ни разу не оглянувшись. Когда немного спустя я вошел в ворота, его нигде не было видно, – вероятно, он уже был в доме.

В коттедже привратника сидели две женщины. Одна из них была старуха, в другой, благодаря описанию Мэриан, я сразу узнал Маргарет Порчер.

Сначала я спросил, в поместье ли сэр Персиваль, и, получив отрицательный ответ, осведомился, когда он уехал. Ни та ни другая не смогли мне сказать ничего, кроме того, что это случилось летом. Маргарет Порчер все время лишь бессмысленно улыбалась и качала головой. Старуха оказалась более сметливой, и я сумел подвести ее к разговору об отъезде сэра Персиваля. Она хорошо помнила, что в ту ночь с постели ее подняли крик и ругань хозяина, но назвать число, когда это произошло, было, как она честно призналась, «выше ее сил».

Выйдя от привратника, я увидел садовника, работавшего неподалеку. Сначала он посмотрел на меня с неприкрытым недоверием, но, услышав от меня имя миссис Майклсон и ее вежливый отзыв о нем самом, он охотно разговорился. Описывать нашу беседу не имеет смысла, поскольку она, как и все прочие мои попытки установить дату, не привела к искомому результату. Садовник помнил только, что хозяин уехал и случилось это «где-то в июле, в последние две недели или дней десять июля», и больше ничего.

Во время разговора я заметил, как человек в черном вышел из дома и остановился на некотором расстоянии, наблюдая за нами.