Женщина в белом

– С Кэтериком, сэр, не с его женой. Мы оба не знали ее. Какой-то джентльмен принял участие в судьбе Кэтерика и помог ему получить место причетника в приходской церкви в Уэлминхеме; по этой причине он и поселился по соседству с нами. Он привез с собой молодую жену, которая, как нам стало известно спустя некоторое время, была горничной в одном семействе, проживавшем в Варнек-Холле, неподалеку от Саутхемптона. Кэтерику долго не удавалось добиться ее расположения вследствие ее чрезвычайного высокомерия. Он делал ей предложение за предложением и наконец отчаялся, убедившись, что она неизменна в своей холодности по отношению к нему. А когда он перестал просить ее руки, она вдруг совершенно переменилась и сама предложила ему жениться на ней, по-видимому просто из духа противоречия. Мой бедный муж всегда говорил, что вот тут-то и надо было преподать ей урок. Но Кэтерик был слишком влюблен в нее, чтобы решиться на нечто подобное; он никогда ни в чем не противоречил ей, ни до свадьбы, ни после. Он был человеком вспыльчивым, и порой эта вспыльчивость заводила его очень далеко. И уж конечно, он избаловал бы и более хорошую, чем миссис Кэтерик, жену, если бы таковая вышла за него. Не люблю я дурно говорить о людях, но миссис Кэтерик была женщиной бессердечной и ужасно своевольной; она любила, чтобы ею восхищались, любила наряжаться и никогда не выказывала своему мужу достойного и приличествующего уважения, платя мистеру Кэтерику насмешками за его неизменно доброе к ней отношение. Едва они поселились в Уэлминхеме, мой муж сразу сказал, что, по его мнению, дело у них кончится дурно, и оказался прав. Не прожили они в наших местах и четырех месяцев, как в их семейной жизни произошел страшный скандал, а затем последовал и разрыв. Виноваты были оба… Боюсь, они оба были виноваты в равной степени.

– Вы имеете в виду мужа и жену?

– О нет, сэр! Я говорю не о Кэтерике – его стоит лишь пожалеть. Я говорю о его жене и том человеке…

– О том человеке, из-за которого произошел скандал?

– Да, сэр. Джентльмен по рождению и воспитанию, которому следовало бы подавать лучший пример. Вы знаете его, сэр. И моя бедная Анна знала его слишком хорошо…

– Сэр Персиваль Глайд?

– Да, сэр Персиваль Глайд.

Сердце мое сильно забилось… Мне подумалось было, что ключ от тайны уже в моих руках. Как мало я догадывался тогда о запутанных поворотах лабиринта, по которому мне придется еще блуждать!

– Сэр Персиваль жил тогда где-нибудь поблизости? – спросил я.

– Нет, сэр. Он был чужаком в наших местах. Отец его умер незадолго до этого за границей. Помню, сэр Персиваль был в трауре. Он остановился в маленькой гостинице у реки (позже ее снесли), где останавливались другие джентльмены, приезжавшие к нам в городок на рыбалку. Его первый приезд остался для всех незамеченным: было довольно обычным делом, что джентльмены со всех концов страны съезжались, чтобы порыбачить на нашей реке.

– Он появился в Уэлминхеме до рождения Анны?

– Да, сэр. Анна родилась в июне тысяча восемьсот двадцать седьмого года, а он приехал, кажется, в конце апреля или в начале мая.

– И никто из вас не знал его? Стало быть, миссис Кэтерик тоже не знала его, как и остальные?