Женщина в белом

– Не совсем так, сэр. Время от времени на миссис Кэтерик находили разные причуды и фантазии, и она забирала у меня ребенка, будто хотела досадить мне за то, что я его воспитываю. Но эти причуды никогда не длились долго. Бедная маленькая Анна всегда возвращалась ко мне и всегда радовалась этому, хотя в моем доме она и вела скучную жизнь, где у нее не было подруг, как у других детей, которые могли бы развеселить ее. Дольше всего мы были разлучены, когда мать увезла ее в Лиммеридж. Именно тогда я потеряла своего бедного мужа и некоторое время была даже рада, что Анна не стала свидетельницей моего огорчения. Ей было тогда около десяти или одиннадцати. Учение давалось ей с большим трудом. Бедняжка, она была не такая веселая, как другие дети в ее возрасте, но очень хорошенькая и милая девочка! Я подождала в Уэлминхеме их возвращения и предложила взять ее с собой в Лондон; по правде сказать, сэр, мне было тяжело оставаться в Старом Уэлминхеме после смерти мужа – это место вдруг так переменилось в моих глазах, стало таким унылым.

– И миссис Кэтерик согласилась на ваше предложение?

– Нет, сэр. С севера она вернулась еще бессердечнее и озлобленнее, чем была раньше. Поговаривали, что перво-наперво ей пришлось просить у сэра Персиваля разрешения навестить свою умирающую сестру в Лиммеридже, что она надеялась получить наследство, а на самом деле денег хватило только на похороны. Все это, конечно, озлобило миссис Кэтерик, – во всяком случае, она и слушать не хотела, чтобы я увезла с собой девочку. Казалось, ее очень тешило, что разлука так огорчает нас с Анной. Все, что я могла тогда сделать, – это оставить девочке свой адрес и тайно шепнуть ей, чтобы она приезжала прямо ко мне в Лондон, если когда-нибудь окажется в беде. Но прошло много лет, прежде чем она смогла приехать ко мне. Я не видела ее до той самой ночи, когда она, бедняжка, убежала из сумасшедшего дома.

– Вам известно, миссис Клеменс, почему сэр Персиваль Глайд поместил ее туда?

– Я знаю только то, что рассказывала мне сама Анна, сэр. К сожалению, бедная девочка всегда говорила об этом очень сбивчиво, часто путалась в собственных мыслях. Она говорила, будто ее мать хранила какой-то секрет сэра Персиваля, о котором поведала дочери спустя много лет после того, как я уехала из Хэмпшира, а когда сэр Персиваль узнал, что Анне известна его тайна, он и запер ее в сумасшедший дом. Но сколько бы я ее ни спрашивала, она не могла сказать, что это за тайна. Она говорила только, что мать ее, если бы захотела, могла бы стать причиной гибели и разорения сэра Персиваля. По всей вероятности, миссис Кэтерик только это и рассказала ей, не больше. Я совершенно уверена, что непременно услышала бы от Анны всю правду, если бы она действительно что-то знала, как уверяла и как ей, бедняжке, самой казалось.

Эта мысль не раз приходила мне в голову. Я уже говорил Мэриан, что сомневался, действительно ли Лоре удалось бы сделать важное открытие в тот день, когда граф Фоско помешал ее свиданию с Анной Кэтерик в беседке у озера. Тот факт, что на основании смутного подозрения, вызванного намеками, неосторожно высказанными матерью в ее присутствии, Анна могла решить, будто и правда знает тайну сэра Персиваля, совершенно укладывался в соответствии с ее умственным расстройством. Нечистая совесть неизбежно пробудила в сэре Персивале недоверчивость и подсказала ему ошибочное мнение, будто бы Анна узнала всю правду от матери, равно как позднее в его мозгу утвердилось необоснованное подозрение, что и жена его все узнала, но уже от Анны Кэтерик.

Между тем время шло, утро приближалось к своему завершению. Я не был уверен, что, останься я дольше, я мог бы услышать от миссис Клеменс что-то еще полезное для решения моей задачи. Мне стали известны подробности жизни миссис Кэтерик, которые я и рассчитывал найти здесь, к тому же я пришел к некоторым умозаключениям, совершенно новым для меня, которые могли чрезвычайно помочь мне в моих дальнейших поисках.

Я встал, чтобы попрощаться и поблагодарить миссис Клеменс за дружеское участие, с которым она сообщила мне все эти сведения.

– Боюсь, вы сочли меня слишком любопытным, – сказал я. – Я обеспокоил вас таким количеством вопросов, что любому другому человеку давно надоело бы на них отвечать.

– Я охотно готова поделиться с вами всем, что знаю об Анне и миссис Кэтерик, сэр, – отвечала миссис Клеменс. Она помолчала и взглянула на меня с тоской. – Но мне хотелось бы, – сказала бедная женщина, – чтобы вы рассказали мне побольше об Анне, сэр. Мне показалось по вашему лицу, когда вы вошли, что вы что-то знаете о ней. Вы не можете себе представить, как тяжело не знать даже, жива она или умерла. Мне было бы легче, если бы я была уверена, что с ней. Вы сказали, что «мы никогда уже не увидим ее живой». Вы знаете, сэр, вы знаете наверняка, что Господу Богу было угодно забрать ее к себе?

Я не мог устоять перед этой мольбой, с моей стороны было бы слишком низко и жестоко скрыть от нее правду.