Женщина в белом

Возможно, после того, что я сейчас сказала, Вы сочтете необходимым прислать мне письмо с извинениями. Сделайте это, и я охотно приму Ваши извинения. И после этого, если Вы захотите повидать меня вторично, я сделаю еще один шаг Вам навстречу и приму Вас. Мои обстоятельства позволяют мне пригласить Вас всего только на чашку чая, хотя они вовсе не переменились к худшему после недавнего происшествия. Я всегда жила, как я уже говорила Вам, по средствам и за последние двадцать лет сэкономила достаточно, чтобы вполне комфортно прожить остаток моей жизни. В мои намерения не входит отъезд из Уэлминхема. В этом городе мне есть еще чего добиваться. Священник со мной здоровается, как Вы видели. Он женат, и жена его менее вежлива, чем он. Я намереваюсь присоединиться к благотворительному обществу «Доркас» и заставить жену священника также здороваться со мной.

Если Вы удостоите меня своим обществом, пожалуйста, имейте в виду, что разговор должен идти исключительно на общие темы. Всякая попытка с Вашей стороны намекнуть на это письмо будет совершенно бесполезна – я решительно откажусь от него. Хотя, насколько мне известно, все улики уничтожены при пожаре, я тем не менее полагаю, что предосторожности никогда не бывают излишними.

В силу этого здесь не названо никаких имен, не будет под этими строками и подписи, почерк всюду измененный, и я намерена сама доставить письмо при обстоятельствах, исключающих возможность проследить его до моего дома. У Вас нет причин жаловаться на эти меры предосторожности. Они нисколько не помешали мне изложить здесь сведения, которые Вам так хотелось иметь, ввиду моего особого расположения к Вам, которого Вы заслужили. Чай у меня подают ровно в половине шестого, и мои гренки с маслом никого не ждут.

Рассказ продолжает Уолтер Хартрайт

I

Первым моим побуждением после прочтения этого бесцеремонного послания миссис Кэтерик было уничтожить его. Грубая, бесстыдная порочность всего письма в целом, от начала и до конца, ужасающая извращенность ума, упорно связывающего меня с катастрофой, к которой я не имел никакого отношения, и со смертью, которую я, рискуя собственной жизнью, пытался предотвратить, вызвали во мне такое глубокое отвращение, что я хотел было уже изорвать это послание, когда вдруг одно соображение удержало меня, и я решил сохранить письмо еще на некоторое время.

Это соображение никоим образом не было связано с сэром Персивалем. Сведения, сообщенные мне о нем, только подтвердили умозаключения, сделанные мной ранее.

Он совершил свое преступление именно так, как я это предполагал, а отсутствие любых упоминаний со стороны миссис Кэтерик относительно дубликата метрической книги в Нолсбери подтвердило мое прежнее убеждение в том, что сэр Персиваль, очевидно, даже не подозревал о его существовании и, соответственно, не догадывался, что его преступление можно разоблачить путем сличения подлинника метрической книги с ее копией. Само преступление меня больше не интересовало. Я решил сохранить письмо единственно по той причине, чтобы с его помощью постараться объяснить последнюю тайну, еще не разгаданную мною, – о происхождении Анны Кэтерик по отцовской линии. В письме ее матери промелькнули одна или две фразы, над которыми стоило поразмыслить, когда будут разрешены дела более важные и у меня появится достаточно свободного времени для поиска недостающих сведений. Я нисколько не сомневался, что эти сведения непременно обнаружатся; мое желание отыскать их ничуть не уменьшилось, поскольку ничуть не уменьшился мой интерес узнать, кто же был отцом несчастной девушки, которая покоилась теперь в могиле подле миссис Фэрли.

Поэтому я запечатал письмо и убрал его в мою записную книжку, чтобы иметь возможность снова перечитать его, когда придет время.

Завтра был мой последний день в Хэмпшире. После того как я посещу с визитом мирового судью в Нолсбери и побываю на отложенном ранее судебном дознании в Уэлминхеме, я смогу беспрепятственно вернуться в Лондон дневным или вечерним поездом.

Поутру я, как обычно, прежде всего отправился на почту. Письмо от Мэриан уже ожидало меня, но, когда мне его вручили, оно показалось мне подозрительно легким. В большом волнении я распечатал конверт. В нем была лишь узкая полоска бумаги, сложенная вдвое. В нескольких торопливым почерком начертанных строках заключалось следующее:

Возвращайтесь как можно скорее. Нам пришлось переехать. Приезжайте на Гоуверз-Уолк, Фулхэм, № 5. Я буду выглядывать Вас. Не тревожьтесь о нас – мы обе живы и здоровы. Но возвращайтесь поскорее! Мэриан.