Женщина в белом

– Потому что я не знаю других мест в окрестностях Лондона. Я чувствовала необходимость уехать от нашей прежней квартиры как можно дальше, а Фулхэм я немножко знаю, поскольку когда-то посещала здесь школу. Надеясь, что школа, быть может, еще существует, я отправила туда посыльного с запиской. Она еще существовала; теперь ей управляли дочери моей бывшей директрисы. Они-то и наняли мне эту квартиру согласно моим указаниям. Когда посыльный вернулся с адресом нашего нового жилища, оставалось несколько минут до отправки вечерней почты. Мы выехали после наступления темноты, и наш отъезд остался незамеченным. Правильно ли я поступила, Уолтер? Оправдала ли я ваше доверие?

Я ответил ей горячей, переполнявшей меня признательностью. Но пока я говорил, на лице ее по-прежнему читалась тревога, и первый вопрос, который она задала, когда я закончил, относился к графу Фоско.

Я видел, что теперь ее мысли о нем переменились. Она уже не вспыхивала от гнева при его имени, не торопила меня поскорее свести счеты с ним. Казалось, ее убеждение в том, что ненавистное обожание этого человека действительно искреннее, десятикратно усилило ее недоверие к его непроницаемой хитрости, ее глубоко укоренившийся ужас перед его злобной энергией и неусыпной прозорливостью. Голос ее стал тише. Нерешительно, с затаенным страхом во взгляде, она спросила меня, как я отношусь к его словам и что намерен предпринять после того, как услышал его угрозы.

– Со времени нашей встречи с мистером Кирлом прошло лишь несколько недель, Мэриан, – отвечал я. – Когда мы прощались с ним, я сказал ему напоследок о Лоре: «Дом ее дяди вновь распахнет для нее свои двери в присутствии всех тех, кто провожал ее до могилы на подложных похоронах; лживую надпись на надгробном памятнике уничтожат по распоряжению главы семьи, а эти двое ответят за свое преступление передо мной, если правосудие, заседающее в судебных палатах, будет бессильно их покарать». Один из них теперь уже не во власти смертных. Другой еще жив, как живо и мое решение.

Глаза ее заблестели, щеки вспыхнули. Она ничего не сказала, но по выражению ее лица я увидел, что она всецело одобряет меня.

– Не стану скрывать ни от вас, ни от самого себя, что перспектива нашего предприятия более чем сомнительна. Риск, которому мы подвергались до сих пор, может статься, – сущая безделица по сравнению с тем, который угрожает нам в будущем, но ради достижения наших целей мы должны отважиться на него, Мэриан. Я не настолько опрометчив, чтобы вступать в единоборство с таким человеком, как граф Фоско, не подготовившись хорошенько предварительно. Я научился терпению, я умею ждать. Пусть граф поверит, что его слова возымели свое действие; пусть ничего о нас не знает и не слышит; пусть почувствует себя в полной безопасности. Если я не слишком ошибаюсь, присущие его натуре самомнение и заносчивость ускорят развязку. По этой причине я буду выжидать. Но есть и другая, гораздо более важная причина. Мое положение в отношении вас, Мэриан, и в отношении Лоры должно стать более определенным, прежде чем я прибегну к последнему средству призвать графа Фоско к ответу.

Она подвинулась ближе и удивленно взглянула на меня.

– Каким образом ваше положение может стать более определенным? – спросила она.

– Я скажу вам, когда придет время, – отвечал я. – Оно еще не настало, – может быть, оно никогда не настанет. Может быть, я никогда не упомяну об этом Лоре, а теперь должен молчать даже перед вами, пока не уверюсь, что имею на это право и могу говорить, не боясь причинить вам вреда. Оставим этот предмет. Поговорим о более неотложных вопросах, требующих нашего внимания. Вы скрыли от Лоры, великодушно скрыли от нее смерть ее мужа…

– О Уолтер! Без сомнения, пройдет еще немало времени, прежде чем мы скажем ей об этом, правда?

– Нет, Мэриан, лучше вам рассказать ей теперь, пока она не прознала о смерти сэра Персиваля как-нибудь случайно. Избавьте ее от всех подробностей, но скажите ей – очень мягко, очень осторожно, – скажите ей, что он умер.

– У вас есть еще причина, чтобы она узнала о смерти своего мужа, помимо той, что вы назвали, Уолтер?

– Да.

– И она имеет отношение к тому, о чем вы не хотите до времени говорить мне и о чем, может статься, никогда не скажете Лоре?

Она выделила голосом свои последние слова. Я отвечал ей утвердительно.

Лицо ее побледнело. С минуту она смотрела на меня с печальным и задумчивым интересом. Непривычная нежность затрепетала в ее темных глазах и смягчила выражение лица, когда взгляд ее скользнул в сторону пустого кресла, на котором совсем недавно сидела милая спутница всех наших радостей и печалей.

– Думаю, я поняла, – сказала она. – Я обязана сказать ей о смерти ее мужа ради нее и ради вас, Уолтер.

Она вздохнула, на мгновение задержала мою руку в своей, затем быстро отпустила ее и вышла из комнаты. На следующий день Лора уже знала, что его смерть принесла ей освобождение и что ошибка и несчастье ее жизни похоронены в его могиле.