Женщина в белом

Сами по себе факты эти не представляли большой ценности, но в связи с другими, известными нам с Мэриан, они вели к одному простому и неопровержимому выводу.

Зная теперь, что мистер Филипп Фэрли был в Варнек-Холле осенью 1826 года и что в это же время там жила в услужении миссис Кэтерик, мы знали также: первое – что Анна родилась в июне 1827 года; второе – что она имела необыкновенное внешнее сходство с Лорой; и третье – что сама Лора поразительно походила на своего отца. Мистер Филипп Фэрли принадлежал к числу красивейших мужчин своего времени. Во всем отличавшийся от своего брата Фредерика, он был любимцем и баловнем великосветского общества, особенно женщин, веселый, легкомысленный, увлекающийся, любвеобильный, чрезвычайно щедрый, по природе своей не совсем твердый в убеждениях и совершенно беззаботный относительно нравственных обязательств там, где дело касалось женщин. Таковы были известные нам факты. Таков был характер этого человека. Полагаю, нет никакой необходимости указывать на вывод, который напрашивался сам собой?

Прочитанное в свете этих новых фактов письмо миссис Кэтерик, вопреки ей самой, лишь подтверждало заключение, к которому я пришел. В нем она описала миссис Фэрли как «удивительно некрасивую женщину, заполучившую и женившую на себе одного из самых привлекательных мужчин в Англии». Это заявление было безосновательно и не имело отношения к действительности. Завистливая ревность (которая в женщине, подобной миссис Кэтерик, и должна была проявиться именно в такой мелочной злобе) показалась мне единственной причиной для проявления той особенной дерзости, с какой она отозвалась о миссис Фэрли при таких обстоятельствах, где это вовсе не было необходимо.

При упоминании о миссис Фэрли у нас, естественно, возникает новый вопрос: подозревала ли она когда-нибудь, чьим ребенком была маленькая девочка, которую привели к ней в Лиммеридж?

Свидетельство Мэриан давало на сей счет однозначный ответ. Письмо миссис Фэрли своему мужу, когда-то прочитанное мне Мэриан, то письмо, в котором она упоминала о сходстве между Анной и Лорой и сообщала о своей привязанности к маленькой незнакомке, было, без всякого сомнения, написано искренне, от чистого сердца. По дальнейшем размышлении представляется весьма сомнительным, что сам мистер Филипп Фэрли был гораздо ближе, чем его жена, к разгадке внешнего сходства двух девочек. Позорные обстоятельства, при которых миссис Кэтерик вышла замуж, желая сохранить незапятнанной свою репутацию, вынуждали ее молчать из предосторожности, а возможно, и из гордости, если предположить, что у нее были все средства написать отцу своего будущего ребенка в его отсутствие.

Когда в моем мозгу мелькнула эта догадка, мне вспомнились обличающие слова Священного Писания, о которых все мы, каждый в свое время, думали с удивлением и благоговейным трепетом: «Грехи отцов падут на головы детей их». Если бы не роковое сходство между двумя дочерьми одного отца, заговор, невинным орудием которого стала Анна, а невинной жертвой – Лора, никогда не мог бы быть задуман и осуществлен. С какой точной, с какой ужасающей прямотой длинная цепь событий вела от легкомысленного проступка, совершенного отцом, к жестокой обиде, нанесенной его ребенку!

Вслед за этими в голову мне пришли и другие мысли, которые унесли меня к небольшому камберлендскому кладбищу, где покоилась теперь Анна Кэтерик. Мне вспомнились минувшие дни, когда я встретил ее у могилы миссис Фэрли, встретил ее в последний раз. Мне вспомнились бедные, слабые руки, обнимавшие надгробный памятник, усталые, скорбные слова, которые она шептала, обращаясь к мертвым останкам своей покровительницы и друга: «О, если бы я могла умереть и упокоиться рядом с вами!» Прошло немногим более года с тех пор, как она прошептала это пожелание, – и как неисповедимо, как страшно оно сбылось! Слова, сказанные ею Лоре на берегу озера, эти слова стали теперь явью: «О, если бы только меня похоронили рядом с вашей матушкой! Если бы я могла пробудиться подле нее, когда ангел вострубит в свою трубу и мертвые восстанут из могил!» Но какое страшное преступление и ужасы, какие темные изгибы на пути к смерти привели несчастное создание к тому, что свое последнее прибежище она обрела там, где при жизни даже не надеялась его обрести!

Итак, призрачная фигура, являвшаяся на этих страницах так же, как являлась и в моей жизни, навеки скрылась в непроглядной тьме. Словно тень, впервые она предстала передо мной в одиночестве ночи. Словно тень, скользнула она в одиночество смерти.

III

Прошло четыре месяца. Настал апрель – месяц весны, месяц перемен.