Женщина в белом

– По всей вероятности, вам в голову приходили те же соображения относительно этого сложного вопроса, какие приходили и мне. Не следует ли нам вернуться с ней в Лиммеридж теперь, когда она снова стала похожа на себя прежнюю, и положиться на то, что там ее узнают жители деревни или ученики в школе? Не следует ли нам провести экспертизу ее почерка? Предположим, мы бы это сделали. Предположим, ее узнали бы и установили, что ее почерк – почерк Лоры Фэрли. Но ведь оба эти факта дали бы нам не более чем прекрасное основание обратиться в суд, и только. Примет ли все это мистер Фэрли как доказательство подлинности ее личности, вопреки свидетельству ее родной тетки, медицинскому заключению о смерти, факту похорон и надгробной надписи. Нет! Нам удалось бы всего лишь заронить серьезные сомнения относительно ее мнимой смерти, сомнения, которые можно будет развеять только путем законного расследования. Предположим, у нас имелось бы в наличии достаточно денег (которых у нас определенно нет), чтобы довести этот процесс до конца. Предположим, что нам удалось бы переубедить мистера Фэрли и опровергнуть лживые показания графа и его жены и все прочие лживые свидетельства. Предположим, что после опознания Лору уже никак нельзя было бы принять за Анну Кэтерик, что мы смогли бы объявить, что ее почерк подделан, – все это не более чем допущение, основанное на очевидной возможности разрушить доказательства наших врагов. Но давайте спросим сами себя, какие последствия будет иметь первый же заданный самой Лоре вопрос насчет заговора? Мы прекрасно знаем, какие это будут последствия, поскольку нам известно, что она абсолютно ничего не помнит о том, что произошло с ней тогда в Лондоне. Будут ли ее допрашивать с глазу на глаз или публично, в зале суда, она все равно не сможет своими показаниями помочь себе в собственном деле. Если вам это не столь же очевидно, как мне, Мэриан, мы завтра же отправимся в Лиммеридж – и посмотрим, к чему это приведет.

– Я вижу все это так же ясно, Уолтер. Даже если бы мы смогли оплатить все судебные издержки, даже если бы в конце концов мы выиграли наше дело, проволочка была бы для нас невыносима, бесконечное ожидание, пребывание в неизвестности после всего того, что мы уже выстрадали, было бы для нас мучительным. И вы совершенно правы в том, что поездка в Лиммеридж лишена смысла. Я хотела бы разделять и вашу уверенность в собственной правоте, когда вы говорите о своей решимости прибегнуть к этому последнему средству с графом. Но принесет ли оно какую-нибудь пользу?

– Без всякого сомнения! Это даст нам возможность восстановить дату отъезда Лоры в Лондон. Не стану возвращаться к причинам, их я уже называл вам ранее, причины, в силу которых я по-прежнему твердо уверен в том, что между датой отъезда Лоры из Блэкуотера и датой, указанной в медицинском свидетельстве о ее смерти, существует несоответствие. Это единственная уязвимая точка во всем заговоре. Он развалится на мелкие кусочки, если мы подступим к нему с этой стороны, а средство для раскрытия этого заговора находится в руках у графа. Если мне удастся добиться от графа подтверждения моей догадки, цель вашей и моей жизни будет достигнута. Если же у меня ничего не выйдет, то ничто больше не сможет загладить причиненное Лоре зло.

– Вы боитесь потерпеть неудачу, Уолтер?

– Я не смею рассчитывать на успех, Мэриан, вот почему я говорю с вами теперь так прямо и откровенно. По моему глубокому убеждению, Лоре практически не на что надеяться относительно ее будущности. Состояние свое она потеряла, а последний шанс на восстановление ее в правах зависит от милосердия ее злейшего врага – человека, совершенно неуязвимого в настоящий момент, который может остаться таковым до самого конца. И вот теперь, когда она все потеряла и вряд ли обретет свое прежнее имя и положение в обществе, когда будущее ее туманно, бедный учитель рисования может наконец открыть ей свое сердце. В дни ее процветания и благополучия, Мэриан, я был всего лишь ее учителем рисования, который водил ее рукой. Теперь, когда она одинока и несчастна, я прошу ее руки, Мэриан, я прошу ее стать моей женой!

Глаза Мэриан глядели на меня с теплым участием. Я более не мог сказать ни слова. Сердце мое было переполнено, губы дрожали. Сам того не желая, я оказался в опасном положении, рискуя вызвать в ней жалость. Я встал, чтобы уйти. Мэриан тоже поднялась со стула, мягко положила мне руку на плечо и удержала меня.

– Уолтер! – сказала она. – Однажды я уже разлучила вас, искренне полагая, что делаю это ради вашего и ее блага. Подождите здесь, брат мой! Подождите, мой дражайший, мой самый лучший друг, пока сюда не придет Лора и не скажет вам, что я сделаю теперь!

Впервые с того прощального утра в Лиммеридже она коснулась губами моего лба. Слезинка стекла у нее по щеке и упала мне на лицо, когда она целовала меня. Она быстро отвернулась, указала мне на стул, с которого я только что встал, и вышла.