Женщина в белом

– Итак, вам известно, почему я покидаю Лондон? – продолжал он. – Назовите эту причину, сделайте одолжение. – С этими словами он повернул ключ и открыл ящик.

– Я сделаю больше, – отвечал я, – я покажу вам причину, если пожелаете.

– Как же вы собираетесь это сделать?

– Вы сняли фрак, – сказал я. – Засучите левый рукав вашей рубашки, и вы увидите эту причину.

На его лице появилась та же свинцовая бледность, какую я заметил у него в театре. Глаза, холодно смотревшие на меня в упор, недобро сверкнули. Он молчал. Рука его медленно выдвинула ящик и незаметно скользнула внутрь. Раздался скрежет чего-то тяжелого, что граф придвинул к себе в ящике и чего я не мог видеть. Воцарившаяся вслед за этим тишина была столь пронзительной, что с места, где я стоял, стало слышно, как мыши грызут прутья своей клетки.

Жизнь моя висела на волоске, я это знал. В эту последнюю минуту я думал его мыслями, я осязал его пальцами; я не секунды не сомневался, что именно он скрывал от меня в ящике, как будто видел эту вещь собственными глазами.

– Подождите, – сказал я. – Вы заперли дверь, вы видите – я не двигаюсь и у меня в руках ничего нет. Подождите немного. Я должен вам сказать кое-что еще.

– Вы сказали достаточно, – отвечал он с внезапным спокойствием, до того неестественным и зловещим, что оно заставило меня занервничать гораздо сильнее, чем это могла бы сделать самая яростная вспышка его гнева. – Если вы не возражаете, мне самому нужна минута для размышления, если позволите. Вы догадываетесь, о чем я хочу подумать?

– Возможно.

– Я думаю, – сказал он тихо, – насколько увеличится беспорядок в этой комнате, если я вышибу вам сейчас мозги и они разлетятся по стенам и ковру у камина.

По выражению его лица я понял, что, если бы в ту минуту я только пошевелился, он непременно исполнил бы свою угрозу.

– Советую вам прочесть две строчки из записки, которую я принес с собой, прежде чем покончить с этим вопросом, – возразил я.

По-видимому, мое предложение возбудило его любопытство. Он кивнул. Я вынул ответ Пески на мое письмо, протянул его графу и снова стал у камина.

Он прочитал ее вслух:

Ваше письмо получено. Если в назначенное время я не увижу Вас или не получу от Вас известий, то с боем часов я сломаю печать.

Другому человеку на его месте понадобилось бы объяснение этих слов – граф не нуждался в объяснении. Прочитав записку, он в ту же минуту понял, какую меру предосторожности я избрал для себя, будто лично присутствовал при моих приготовлениях. Выражение его лица мгновенно изменилось, и он вынул из ящика пустую руку.

– Я не запираю этот ящик, мистер Хартрайт, – сказал он, – и не говорю, что не стану вышибать вам мозги, но я справедлив даже по отношению к своим врагам и готов заблаговременно признать, что эти мозги умнее, чем я думал. Приступим к делу, сэр! Вам что-то нужно от меня?

– Да, нужно, и я намерен это получить.

– На каких условиях?

– Без всяких условий!

Рука графа снова скользнула в ящик.

– Ба! Мы с вами ходим по кругу, и ваши умные мозги снова в опасности, – сказал он. – Ваш тон неуместно дерзок, сэр, умерьте его! Застрелив вас на том самом месте, где вы сейчас стоите, я меньше рискую, нежели позволив вам покинуть этот дом, разве что вы покинете его, приняв условия, которые я сам назову и одобрю. Сейчас вы имеете дело не с моим покойным другом – вы встретились лицом к лицу с Фоско! Если бы ступенями на пути к моей безопасности стали даже двадцать мистеров Хартрайтов, я, не задумываясь, прошел бы по ним, как по камням, поддерживаемый моим возвышенным равнодушием, балансируя с помощью моего непроницаемого спокойствия. Проявите уважение, если вы дорожите собственной жизнью! Я требую, чтобы вы ответили на три вопроса, прежде чем назовете свое желание. Выслушайте их – это необходимо для нашего дальнейшего разговора. Отвечайте на них – это важно лично для меня. – Он поднял вверх один из пальцев правой руки. – Первый вопрос, – сказал он. – Вы пришли сюда с информацией, которая может оказаться как ложной, так и справедливой, – откуда у вас эти сведения?

– Я отказываюсь давать вам ответ на этот вопрос.

– Не важно, я все равно узнаю. Если эти сведения верны – заметьте, я произношу слово «если» со всей силой моей решимости, – вы получили возможность торговать ими здесь в силу собственной измены или измены кого-то другого. Я отмечаю это обстоятельство в своей памяти, которая ничего не забывает, для его дальнейшего использования в будущем и продолжаю. – Он поднял второй палец. – Второй вопрос. Строки, которые вы дали мне прочитать, без подписи. Кто их написал?

– Человек, на которого у меня есть все основания полагаться и которого у вас есть все основания бояться.

Мой ответ попал в цель. Левая рука графа заметно дрогнула в ящике.

– Сколько времени вы мне даете, – задал он свой третий вопрос более миролюбивым тоном, – до того как пробьют часы и ваше письмо будет распечатано?

– Достаточно, чтобы вы приняли мои условия, – отвечал я.