Женщины Цезаря

– Ты не прав, Катон. По крайней мере, в отношении меня. А что касается Катилины… Его деятельность при Сулле была, конечно, отвратительной. Так почему бы не попытаться? Просто я не думаю, что ты выиграешь.

– Нет, я выиграю! – крикнул Катон. – У меня десятки свидетелей, готовых поклясться, что видели, как Катилина отрубил Гратидиану голову.

– Тебе лучше отложить слушание до выборов, – посоветовал Цезарь. – Мой суд быстрый. Я не теряю зря времени. Если ты привлечешь его сейчас, слушание закончится прежде, чем завершится регистрация кандидатов на курульные выборы. Это означает, что в случае оправдательного приговора Катилина сможет баллотироваться. Но если ты обвинишь его позднее, перед самыми выборами, мой кузен Луций Цезарь как наблюдатель никогда не допустит в число кандидатов человека, обвиненного в убийстве.

– Это только отодвигает черный день, – упрямился Катон. – Я желаю, чтобы Катилину выгнали из Рима. Пусть и не мечтает стать консулом!

– Ну хорошо. После не пеняй, – сказал Цезарь.

Голова у Катона немного кружилась от одержанных побед. Суммы по два таланта потекли в казну, поскольку Катон настоял на исполнении закона, который консул-цензор Лентул Клодиан записал на таблицах несколько лет назад. А закон требовал возвращения этих денег, каким бы способом они ни были собраны. Катон не предвидел препятствий в деле Луция Сергия Катилины. Как квестор, он не выдвигал обвинение сам. Выбор обвинителя – Луция Лукцея, близкого друга Помпея и знаменитого оратора, – был хорошо продуман. Тонкий ход. Он показывал, что суд над Катилиной является отнюдь не прихотью фракции boni, но делом, к которому все римляне должны отнестись исключительно серьезно. Очень важное дело, объединившее представителей самых разных группировок. Один из друзей Помпея согласился ради этого даже на сотрудничество с boni. И Цезарь тоже участвует в этом!

Когда Катилина услышал, что именно для него готовят, он стиснул зубы и ругнулся. Дважды подряд ему отказывали в регистрации на консульских выборах из-за судебного процесса. И теперь вот – опять судебный процесс. Пора покончить с этими непонятными преследованиями, нацеленными в самое сердце патрициата. И кто этим занимается? Такой выскочка, как Катон, потомок раба! На протяжении жизни многих поколений Сергиям отказывали в высоких должностях из-за их бедности. Так происходило и с Юлиями Цезарями, пока богатства Гая Мария не позволили им вновь подняться. Что ж, Сулла вознес Сергиев еще выше, и Луций Сергий Катилина собирался усадить весь свой род в курульные кресла из слоновой кости, даже если для этого ему придется перевернуть весь Рим! Кроме того, у него была очень амбициозная жена – прекрасная Аврелия Орестилла. Он любил ее до безумия и хотел доставить ей удовольствие. А это означало – стать консулом.

И только когда Катилина понял, что суд состоится перед выборами, он решился на активные действия. На сей раз его оправдают вовремя, чтобы он успел баллотироваться. И он отправился к Марку Крассу и заключил сделку с этим сенаторским плутократом. В обмен на поддержку Красса в суде Катилина, став консулом, проведет в сенате и трибутных комициях два любимых Крассовых проекта: жители Галлии по ту сторону Пада станут полноправными римскими гражданами, а Египет официально войдет в империю Рима как область, подконтрольная Крассу.

Хотя Красс никогда не считался выдающимся адвокатом и не блистал ни техникой построения защиты, ни особым умом, ни великим ораторским искусством, он тем не менее обладал репутацией грозного сутяги – из-за упрямства и огромного желания всеми силами защитить даже самого бедного из своих клиентов. Его также уважали во всаднических кругах и искали дружбы с ним, потому что в основе всех деловых предприятий Рима лежал капитал Красса. В ту пору все жюри были тройственные: на треть они состояли из сенаторов, на треть – из всадников, принадлежавших к восемнадцати старшим центуриям, и на треть – из всадников младших центурий, tribuni aerarii. Поэтому Красс имел огромное влияние по меньшей мере на две трети любого жюри, и это влияние распространялось на тех сенаторов, которые заняли у него деньги. Все вышесказанное означало, что Красс не нуждался в подкупе жюри, чтобы обеспечить желаемый приговор. Жюри было настроено вынести правильный вердикт. С точки зрения Красса, разумеется.

Защита Катилины была проста. Да, он действительно отрубил голову своего шурина Марка Мария Гратидиана. Он не отрицает этого, потому что не может этого отрицать. Но в то время Катилина являлся одним из легатов Суллы и действовал по приказу Суллы. А Сулла хотел выстрелить головой Марка Гратидиана в сторону Пренесты, дабы убедить Мария-младшего в том, что самонадеянному юнцу не удастся дольше бросать вызов Сулле.

Цезарь председательствовал в суде, он терпеливо слушал речи обвинителя Луция Лукцея и его команды помощников и очень скоро понял, что суд не намерен приговаривать Катилину. Вердикт – ABSOLVO – большинством голосов. И даже Катон потом не смог найти убедительного доказательства, что Красс подкупил жюри.