Женщины Цезаря

– Нет, Катон, ты не прав. Цезарь – олицетворение зла. Но я вижу то же, что видишь и ты. Помпей – главный инициатор. Конечно он! Что получит Цезарь, кроме денег? Он работает на Помпея. Все это время он работал на Помпея. И Красс тоже в этом участвует. Тройка негодяев во главе с Помпеем. Именно его ветераны выиграют от Цезарева закона о земле, мы ведь это знали заранее. Но Цезарь пустил нам пыль в глаза, приплел сюда городских бедняков – о, тени Гракхов и Сульпиция!

Аплодисменты гремели оглушительно. Бибул с Катоном сошли с лестницы курии Гостилия и направились в сторону Аргилета.

– Немного изменим нашу тактику, Катон, – сказал Бибул, когда они отошли довольно далеко от вопящей толпы и могли слышать друг друга. – Отныне наша цель – Помпей.

– Его легче сломать, чем Цезаря, – проговорил Катон сквозь зубы.

– Любого сломать легче, чем Цезаря. Но не волнуйся, Катон. Уничтожив Помпея, мы разорвем эту коалицию. Как только Цезарь окажется один, мы и его достанем.

– Это был хороший ход – объявить все комициальные дни feriae до конца года, Марк Бибул.

– Я заимствовал его у Суллы. Но на этом я не остановлюсь. Я пойду дальше Суллы, уверяю тебя. Если я не смогу помешать им издавать законы, то объявлю их действия незаконными, – отозвался Бибул.

– Я начинаю думать, что Бибул не в себе, – сказал Цезарь Сервилии вечером того дня. – Этот внезапный бред о воплощенном зле просто внушает ужас, волосы встают дыбом. Ненависть – это одно, но тут примешивается что-то еще. В этом нет здравого смысла, нет логики. – Светлые глаза Цезаря словно полиняли, теперь они стали похожи на глаза Суллы. – Народ это тоже почувствовал, и ему не понравилось увиденное. Политическое поношение – это одно, Сервилия, с этим можно как-то справляться. Но сегодняшнее поведение Бибула открыло, что наша с ним распря находится вне плоскости обычных человеческих отношений. Словно мы – две силы. Я – абсолютное зло, он – абсолютное добро. Почему именно так получилось – для меня загадка. Отсутствие здравого смысла почему-то должно казаться стороннему наблюдателю демонстрацией добра. Люди считают, что именно зло должно быть логически обоснованным. Так, совершенно не понимая, что он делает, Бибул поставил меня в невыгодное положение. Фанатик представляет силы добра, а думающий человек в сравнении с ним представляется злом. Все это абсурдно, правда?

– Нет, – сказала Сервилия.

Она стояла над ним, распростертым на кровати. Ее руки сильно и ритмично массировали его спину.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Цезарь. Эмоция очень сильна без всякой логики. Словно она существует отдельно от разума. Бибул не склонится, даже будучи в замешательстве, в невыгодном положении, даже будучи унижен и вынужден склониться. Он не мог объяснить, почему он выступает против твоего закона. И все же он упорно продолжал быть против, с таким рвением, с такой силой! Я думаю, тебя ждут неприятности похуже.

– Ну спасибо, – проговорил Цезарь, повернув голову и глядя на нее с улыбкой.

– Я не смогу тебя утешить, говоря правду.

Сервилия присела на край кровати. Он подвинулся, освободив ей место возле себя. Затем она произнесла:

– Цезарь, я понимаю, что этот закон о земле должен частично удовлетворить нашего дорогого Помпея, – даже слепой это видит. Но сегодня, когда вы трое стояли рядом, это выглядело как нечто большее, чем бескорыстная попытка решить одну из самых настоятельных проблем Рима – что делать с демобилизованными ветеранами!

Цезарь поднял голову:

– Ты была там?

– Была. У меня есть укромное местечко между курией Гостилия и Порциевой базиликой, так что я не пытаюсь подражать Фульвии.

– Ну и что, по-твоему, происходило? Я имею в виду, между нами троими.

– Вероятно, когда ты вывел Помпея, это показалось лишь тонким политическим ходом. Но появление Красса заставило меня насторожиться. Я вспомнила те времена, когда они с Помпеем были консулами. Однако сегодня между ними находился ты. Они стояли спокойно, не глядели друг на друга со злобой. Вы трое казались похожими на трехглавую гору. Впечатляюще! Толпа быстро забыла Бибула, и это хорошо. Признаюсь, мне было интересно. Цезарь, неужели ты заключил союз с Помпеем Магном?

– Конечно нет, – твердо сказал он. – У меня союз с Крассом и с несколькими банкирами. Но Магн не дурак, даже ты это признаешь. Я ему нужен, чтобы получить землю для ветеранов и ратифицировать его восточные соглашения. С другой стороны, моя главная задача – разобраться в финансовой неразберихе, которую внесли его завоевания на Востоке. Во многих отношениях Магн скорее затруднил положение Рима, чем помог ему. Все очень много тратят и делают слишком большие уступки выборщикам. Моя политика на этот год, Сервилия, – выселить из Рима как можно больше бедных, чтобы уменьшить количество дешевого зерна. Это облегчит положение казны и позволит выйти из тупика, в который мы зашли с контрактами по сбору налогов. Обе проблемы чисто фискальные, уверяю тебя. Я намерен идти дальше, чем Сулла. Я не позволю наместникам ворочать провинциями, как своей собственностью. Все это сделает меня героем в глазах всадников.