Женщины Цезаря

Юлия молчала. О, как она надеялась, что у нее будет еще год свободы! Но нет, этого не случится. И если подумать, не лучше ли сделать так, как предлагает Брут? Чем больше времени пройдет до свадьбы, тем ненавистнее ей будет сама мысль об этом браке. Надо решаться! Поэтому она тихо проговорила:

– Это замечательно, Брут.

– Ты думаешь, твой отец примет нас сейчас? – тут же спросил он.

– Уже темно, но он так рано не ложится. Он закончил работать над законом о земле, а теперь трудится над чем-то еще. Сто писарей еще у нас. Интересно, что сказала бы Помпея, если бы узнала, что ее прежние комнаты превращены в конторы?

– Твой отец не собирается больше жениться?

– Кажется, нет. Не думаю, что он хотел жениться и на Помпее. Он любил мою маму.

Смуглый лоб Брута покрылся морщинами.

– Любовь – это замечательно, хотя я рад, что он не женился на моей матери. Твоя мать была такой красивой?

– Я помню ее, но смутно. Она не была яркой красавицей, а tata очень подолгу бывал в отъезде. Впрочем, вряд ли tata относился к ней так, как многие мужчины относятся к своим женам. Вероятно, он никогда не будет ценить свою жену просто потому, что она – его законная супруга. Моя мама была ему скорее сестрой. Они выросли вместе, и это укрепило их союз.

Юлия поднялась.

– Пойдем поищем avia. Я всегда сначала посылаю к tata ее. Она не боится входить к нему.

– А ты боишься?

– О, он не бывает груб со мной или даже резок. Но он всегда очень занят, а я так его люблю, Брут! Мне всегда кажется, что мои маленькие проблемы только отвлекают его и мешают ему работать.

Ее бережное, мудрое отношение к чувствам других было одной из причин страстной любви Брута к Юлии. Он уже начал ладить с матерью, а после женитьбы на Юлии общаться с нею ему будет все легче и легче.

Но Аврелия была простужена и рано легла спать. Юлия сама постучала в дверь кабинета отца.

– Tata, ты можешь принять нас? – спросила она, не открывая двери.

Цезарь сам, улыбаясь, открыл дверь, поцеловал дочь в щеку, пожал Бруту руку. Они вошли в комнату, освещаемую мигающим светом ламп. Цезарь использовал лучшее масло и фитили из чистого льна, а это означало отсутствие дыма и сильного запаха горящей пакли.

– Вот неожиданность, – сказал он. – Хотите вина?

Брут покачал головой. Юлия засмеялась:

– Tata, я знаю, как ты занят, поэтому мы не займем много времени. Мы хотим пожениться в следующем месяце.

Как ему удалось сдержаться? На лице не дрогнул ни один мускул. Взгляд, устремленный на молодых людей, оставался прежним. Но что-то изменилось.

– Почему так поспешно? – спросил он Брута.

Брут ответил, заикаясь:

– Видишь ли, Цезарь, мы помолвлены уже почти девять лет, и Юлии исполнилось семнадцать. Мы не передумали и очень любим друг друга. Многие девушки выходят замуж в семнадцать лет. Мама говорит, что Юния выйдет замуж в семнадцать. И Юнилла – тоже. Как и Юлия, они помолвлены с мужчинами, а не с мальчиками.

– Вы были… неблагоразумны? – спокойно спросил Цезарь.

Даже в красноватом свете лампы видно было, как покраснела Юлия.

– О tata, конечно нет! – воскликнула она.

– Значит, вы хотите сказать, что если не женитесь, то можете поддаться искушению? – продолжал допытываться юрист.

– Нет, tata, нет! – В глазах Юлии появились слезы, она сжала руки. – Это совсем не так!

– Нет, не в этом дело, – начиная сердиться, заговорил Брут. – Я не обманывал твоего доверия, Цезарь. Почему ты подозреваешь меня в бесчестии?

– Ты не прав, – спокойно возразил Цезарь. – Отец должен спрашивать о таких вещах, Брут. Я уже достаточно давно взрослый человек. Большинство отцов охраняют своих дочерей. Прости, если я рассердил тебя. Я ни в коем случае не хотел тебя оскорбить. Но глуп будет тот отец, который не задаст подобного вопроса.

– Да, я понимаю, – пробормотал Брут.

– Тогда мы можем пожениться? – настаивала Юлия, желая, чтобы судьба ее была решена поскорее.

– Нет, – ответил Цезарь.

Наступило молчание. Юлия почувствовала себя так, словно с ее плеч сняли огромный груз. Цезарь не смотрел на Брута. Он пристально глядел на свою дочь.

– Почему нет? – спросил Брут.

– Речь шла о восемнадцати годах. Значит, надо ждать еще год. Мою бедную первую маленькую жену выдали замуж в семь лет. Не имеет значения, что мы с ней были счастливы, когда стали мужем и женой. Я поклялся, что, если у меня будет дочь, я не лишу ее детства. Восемнадцать, Брут. Не раньше.

– Мы попытались, – сказала жениху Юлия, когда они вышли из кабинета Цезаря и закрыли за собой дверь. – Не переживай так, Брут, дорогой.

– Но я переживаю! – крикнул он, не выдержал и заплакал.

И, отпустив разочарованного Брута горевать весь обратный путь домой, Юлия вернулась в свои комнаты. Она пошла в просторную спальню, взяла с полки бюст Помпея. Приложила его щеку к своей, протанцевала с ним в гостиную. Юлия была невероятно счастлива. Она оставалась с ним. Она по-прежнему принадлежала ему!

Добравшись до дома Децима Силана, Брут уже успокоился.