Женщины Цезаря

– Фактически ничего, – ответил хороший друг, отлично зная, что на его слова не обратят внимания. – Они знают, что ты любишь работать, они знают, что ты любишь доводить дело до конца. Твой консульский год сведется к поединку. Вы с Бибулом так и будете мериться силой воли. Им очень не нравится, когда их принуждают к чему-либо. Им очень не нравится, когда им говорят, что они – сборище боязливых старух. Они ненавидят любое проявление силы. Ты не виноват. Ты – прирожденный автократ, Гай. И постепенно проявляется твоя неслыханная мощь, похожая на два боевых тарана, ударяющих синхронно. Boni – твои естественные враги. Но ты превращаешь во врага весь сенат. Я смотрел на их лица, пока Лукулл пресмыкался у твоих ног. Он не собирался подавать пример. Он слишком стар, чтобы быть таким хитрым, но тем не менее он послужил примером. Каждый из них увидел в нем себя – стоящего на коленях и умоляющего о прощении, пока ты высишься над ними, как монарх.

– Это же абсолютная чушь!

– Для тебя – да. Для них – нет. Если ты хочешь моего совета, Цезарь, тогда до конца года ничего не делай. Оставь ратификацию Востока, оставь законопроект о земле. Сиди и улыбайся, соглашайся с ними, лижи им задницы. Тогда, может быть, они простят тебя.

– Я скорее присоединюсь к Лукуллу на том островке в Нашем море, чем буду лизать им задницы! – сквозь зубы пробормотал Цезарь.

Красс вздохнул:

– Я так и думал, что ты это скажешь. В таком случае, Цезарь, решай сам.

– Ты хочешь меня покинуть?

– Нет. Для этого я слишком деловой человек. Ты добиваешься доходов для делового мира, поэтому комиции поддержат тебя во всем. Но лучше приглядывай за Помпеем. Он не так надежен, как я. Он просто спит и видит себя римским аристократом.

Итак, Публий Ватиний вынес на плебейском собрании вопрос о ратификации восточных соглашений в серии законов, на которые был разбит изначальный общий закон, касавшийся соглашений Помпея. Но проблема заключалась в том, что после начальной эйфории плебсу надоело это бесконечное законотворчество и он призвал Ватиния поскорее кончать с тягомотиной. Без руководства Цезаря (который был верен своему слову не помогать Ватинию) сын нового римского гражданина из Альба-Фуценции не мог разобраться в том, какого размера данью следует облагать восточных правителей и как определять границы царств. Поэтому плебс делал грубые ошибки от закона к закону, постоянно занижая дань и слишком туманно определяя границы. Boni, со своей стороны, допустили все это, поскольку в течение всего месяца им не удалось наложить вето ни на один законопроект Ватиния. Они предпочли жаловаться – громко и долго – после того, как все было закончено, и использовать произошедшее как пример того, что случается, когда прерогативы сената узурпируются законодательными органами.

Но Цезарь их предупредил:

– Не приходите ко мне плакаться! У вас был шанс, но вы отказались им воспользоваться. Жалуйтесь теперь плебсу. Или, что еще лучше, коль скоро вы отказались выполнять свои обязанности, научите плебс, как составлять договоры и определять дань. Кажется, теперь именно плебсу и предстоит это делать. Прецедент уже есть.

Но все это бледнело перед перспективой голосования в трибутном собрании по вопросу о земле. Прошло достаточно времени и предварительных обсуждений. На восемнадцатый день февраля Цезарь созвал для голосования трибутные комиции – несмотря на то, что в этом месяце фасции были у Бибула.

К этому времени ветераны, которых отобрал Помпей, прибыли голосовать. При их поддержке закон lex Iulia agraria должен пройти. Настолько огромной была собравшаяся толпа, что Цезарь решил не проводить голосования в колодце комиция. Он поднялся на платформу у храма Кастора и Поллукса и не стал тратить время на предисловия. Помпей выступал как авгур, а великий понтифик сам совершил молитвы и объявил жеребьевку, чтобы определить порядок, согласно которому трибы будут голосовать вскоре после того, как солнце взойдет над Эсквилином.

Первыми были вызваны голосовать граждане трибы Корнелия. И тут boni нанесли удар. Вслед за ликторами, несущими его фасции, Бибул продрался сквозь толпу, окружившую платформу, в сопровождении Катона, Агенобарба, Гая Пизона, Фавония и четверых плебейских трибунов во главе с Метеллом Сципионом. У подножия лестницы, со стороны храма Поллукса, ликторы остановились. Бибул быстро прошел мимо них и ступил на нижнюю ступеньку.

– Гай Юлий Цезарь, у тебя нет фасций! – крикнул он. – Это собрание неправомочно, потому что я, действующий консул на этот месяц, не давал согласия на его проведение! Распусти собрание, или я обвиню тебя!