Женщины Цезаря

Она немного успокоилась. В его словах был смысл. Но, возвращаясь домой, Сервилия все-таки чувствовала какую-то тревогу. Цезарь хитрый. И безжалостный. Если это в интересах политики, он может и солгать ей. Вероятно, он – самый умный человек за всю историю Рима. Сервилия наблюдала за ним в те несколько месяцев, пока он работал над своим lex agraria, и удивлялась четкости его мысли. На верхнем этаже Государственного дома Цезарь поместил сто писарей и заставил их делать копии всего, что он диктовал им – без единой запинки. Закон весом в один талант. Заранее подготовленный, убедительный.

Да, Сервилия любила его. Даже ужасное оскорбление – когда он отверг ее – не оттолкнуло Сервилию. Могло ли что-либо отвратить ее от этого человека? Ей было необходимо считать своего любовника умнее, одареннее, способнее всех в Риме. Если она будет так думать, это успокоит ее гордость. Она, Сервилия, – и чтобы приползла обратно к человеку, который не был лучшим во всем Риме? Невозможно. Нет, человек из рода Цезарей не свяжется с выскочкой Помпеем из Пицена! Особенно если дочь Цезаря помолвлена с сыном человека, которого Помпей убил.

Брут ждал ее.

Сервилия была не в настроении разговаривать с сыном. Раньше она могла просто велеть ему уйти. Но в эти дни она стала с ним более терпеливой. Не потому, что Цезарь сказал ей, будто она слишком строга с сыном, а потому, что отказ Цезаря жениться на ней изменил ситуацию. Впервые ее разум (зло?) не смог справиться с ее эмоциями (добро?). Возвратившись домой после того ужасного разговора, Сервилия дала волю своему горю, гневу, боли. Домашние были потрясены, слуги разбежались. Брут закрылся у себя в комнатах. Он слушал. Потом Сервилия ворвалась в его кабинет и рассказала ему, что она думает о Гае Юлии Цезаре, который не желает жениться на ней, потому что она была неверной женой.

– «Неверной»! – визжала она и рвала на себе волосы. Лицо и грудь над вырезом платья Сервилия расцарапала до крови своими ужасными ногтями. – Неверная! С ним, только с ним! Но я недостаточно хороша для человека из рода Юлиев Цезарей, чья жена должна быть вне подозрений! Ты этому веришь? Я – недостаточно хороша!

Это было ее ошибкой. И вскоре Сервилия поняла это. Ведь отказ Цезаря еще больше укрепил помолвку Брута с Юлией. Отступила опасность, что общество плохо воспримет союз родителей жениха и невесты – формальный инцест, даже если и отсутствует кровная связь. Законы Рима относительно степени единокровности, допускаемой при заключении брака, были достаточно неопределенны, скорее – и чаще всего – это был вопрос mos maiorum, чем специального закона, записанного на таблицах. Естественно, сестра не должна была выходить замуж за брата. Но когда вопрос стоял о браке племянника или племянницы с тетей или, соответственно, дядей, только обычай и традиция, а также общественное неодобрение могли помешать этому. Браки между двоюродными братьями и сестрами вообще были частым явлением. Таким образом, никто не мог ни по закону, ни по религиозным соображениям осудить двойной брак Цезаря с Сервилией и Брута с Юлией. Но, без сомнения, такое никому не понравится!

А Брут был сыном своей матери. Он любил, чтобы общество одобряло все, что он делает. Неофициальный союз его матери с отцом Юлии был все-таки меньшим позором: римляне прагматичны в подобных вещах, потому что подобные вещи случаются, как на них ни смотри.

Кроме того, вспышка гнева Сервилии заставила Брута взглянуть на свою мать как на обычную женщину, а не как на олицетворение власти. Истерика Сервилии посеяла в нем маленькое зернышко презрения к ней. Он не избавился от страха, но теперь мог справиться с этим страхом, не теряя самообладания.

Сейчас Сервилия улыбнулась, села и приготовилась поболтать с ним. О, хоть бы его кожа стала почище! Шрамы под этой неопрятной щетиной, наверное, очень страшны. Они никогда не исчезнут.

– В чем дело, Брут? – мило спросила она.

– Ты не против, если я спрошу у Цезаря, можем ли мы с Юлией пожениться уже в следующем месяце?

Сервилия удивилась:

– А почему это пришло тебе в голову?

– Да так. Просто мы с ней помолвлены столько лет… Юлии уже семнадцать. Очень многие девушки выходят замуж в этом возрасте.

– Это правда. Цицерон позволил Туллии выйти замуж в шестнадцать, но он – не такой уж важный пример. Однако семнадцать лет – вполне приемлемо для представителей настоящей аристократии. Если никто из вас не передумал. – Сервилия улыбнулась, послала сыну воздушный поцелуй. – Почему бы и нет?

Прежняя власть ее над сыном была восстановлена.

– Ты предпочитаешь спросить Цезаря сама, мама, или это должен сделать я?

– Конечно ты, – ответила Сервилия. – Это замечательно! Свадьба через месяц! Кто знает? Мы с Цезарем скоро можем стать дедушкой и бабушкой.

И Брут отправился к своей Юлии.

– Я спросил свою мать, не будет ли она против, если мы поженимся в следующем месяце, – сказал он, нежно поцеловав Юлию и подводя ее к ложу, где они могли сесть рядом. – Она считает, что это просто замечательно. Поэтому я собираюсь просить об этом твоего отца, как только его увижу.