Женщины Цезаря

Как только Цицерон произнес первые слова своей речи в защиту Гибриды, Цезарь понял, что с Гибридой покончено. Репутация Гибриды слишком хорошо известна, поэтому никто не поверил, что, будучи мальчиком, он не отрывал крылышек у мух.

А затем последовало лирическое отступление Цицерона о славных днях их былого совместного консульства.

Терпение Цезаря кончилось. Он сидел в своем кабинете в Государственном доме, кусая губы, в ожидании тех, кого он вызвал к себе.

«Стало быть, Цицерон считает себя неуязвимым? Воображает, будто может говорить все, что захочет, не боясь наказания? Хорошо, Марк Туллий Цицерон, скоро ты запоешь по-другому! Я сделаю твою жизнь невыносимой. Ты заслуживаешь этого. Ты продолжаешь нападать на меня – даже теперь, когда твой любимый Помпей дал тебе понять, что он хотел бы, чтобы ты поддержал меня. Весь Рим знает, почему ты любишь Помпея: он спас тебя от необходимости взять в руки меч во время Италийской войны. Помпей защитил тебя от своего отца, когда вы оба были на службе у Мясника. Но даже ради Помпея ты не хочешь довериться мне. Поэтому я сделаю так, чтобы Помпей помог мне подчинить тебя. Я оконфузил тебя с Рабирием. Более того, подвергнув суду Рабирия, я показал тебе, что твоя собственная шкура ничем не защищена. Теперь ты узнаешь, что такое угроза ссылки. Почему они считают, что могут безнаказанно оскорблять меня? Может быть, то, что я собираюсь сделать с Цицероном, научит их уму-разуму. У меня хватит решимости отомстить. До сих пор я молчал по одной-единственной причине: я боялся, что не смогу остановиться».

Публий Клодий прибыл первым, сгорая от любопытства. Он схватил предложенный Цезарем бокал вина и плюхнулся в кресло. Вскочил, снова сел, заерзал.

– Ты можешь сидеть спокойно? – спросил Цезарь.

– Ненавижу.

– Попробуй.

Чувствуя, что его ждут хорошие новости, Клодий попробовал. Конечности кое-как подчинились, но козлиная бородка продолжала дрожать, а подбородок ходил ходуном, когда Клодий втягивал и вытягивал нижнюю губу. Цезарю показалось это довольно забавным, он не выдержал и рассмеялся. Странно, что смех Цезаря не раздражал Клодия так, как, например, злил его смех Цицерона.

– Почему ты носишь этот смешной пучок на подбородке? – спросил Цезарь, успокоившись.

– Мы все его носим, – ответил Клодий, словно это все объясняло.

– Я заметил. Все, кроме моего кузена Антония.

Клодий захихикал:

– Он не идет бедняге Антонию. Подействовал на него жутко угнетающе. Вместо того чтобы свисать вниз, бородка торчала вверх и щекотала ему кончик носа.

– Позволь угадать, почему вы отрастили бороды.

– Думаю, ты знаешь, Цезарь.

– Чтобы дразнить boni.

– И всех других, кто по глупости реагирует на это.

– Настоятельно советую тебе сбрить ее, Клодий. Немедленно.

– Объясни хотя бы почему! – потребовал Клодий.

– Патриций может позволить себе быть эксцентричным, но плебеи – недостаточно древнее сословие. Плебеи должны соблюдать mos maiorum.

Широкая улыбка озарила лицо Клодия.

– Ты хочешь сказать, что я получил согласие жрецов и авгуров?

– Да. Подписано, запечатано и доставлено.

– И Целер не противился?

– Целер вел себя как ягненок.

Залпом проглотив вино, Клодий вскочил:

– Пойду разыщу Публия Фонтея – моего приемного отца.

– Сядь, Клодий! За твоим новым отцом уже послали.

– О, я могу стать плебейским трибуном! Величайшим в истории Рима, Цезарь!

В этот момент прибыл придурковатый Публий Фонтей и глупо заулыбался, когда ему сказали, что он, в возрасте двадцати лет, станет отцом тридцатидвухлетнего человека.

– Ты согласен не распространять на Клодия свою отцовскую власть? А ты, Клодий, сбреешь бороду? – спросил их Цезарь.

– Все, что хочешь, Цезарь, все, что хочешь!

– Отлично! – порадовался Цезарь и вышел из-за стола, чтобы приветствовать пришедшего Помпея.

– Что случилось? – спросил, немного волнуясь, Помпей. Затем он удивленно воззрился на присутствующую пару. – Что случилось?!

– Ничего, Магн, уверяю тебя, – успокоил его Цезарь, снова усаживаясь за стол. – Мне нужна услуга авгура, вот и все. И я подумал, что ты мог бы оказать мне эту услугу.

– В любое время, Цезарь. Но в чем дело?

– Как ты знаешь, Публий Клодий желает на некоторое время отказаться от статуса патриция. Перед тобой – его приемный отец Публий Фонтей. Я бы хотел покончить с этим делом сегодня.

Нет, Помпей – не дурак. Цезарь молчал о своей затее, пока не понял, что настало время. Помпей тоже находился на Форуме и слушал Цицерона. И ему было больнее, чем Цезарю, ибо все оскорбления, сыпавшиеся на голову Цезаря, отражались на нем. Многие годы Помпей терпел непостоянство Цицерона. Ему также не нравилось, что Цицерон всякий раз отказывался помочь ему, когда после возвращения с Востока он просил о содействии. Вот уж действительно «спаситель отечества»! Так пусть ради разнообразия тщеславный тюфяк немного пострадает! Ох, как он будет подлизываться, когда узнает, что Клодий висит у него на хвосте!

– Счастлив буду помочь, – проговорил Помпей.