Женщины Цезаря

Его собственный страх разочаровать ее куда-то сразу исчез. Такая уязвимая. Такая юная! Хорошо, она увидит, как он разочарован. Он коснулся губами внешней стороны ее бедра, почувствовал, как дрогнула ее кожа. Юлия дотронулась до его волос. С закрытыми глазами он приложил щеку к ее боку и во весь рост растянулся на кровати. Богиня, богиня… Помпей будет целовать ее всю – с благоговением, почти с невыносимым наслаждением, этот чистый цветок, эту прекрасную драгоценность. Серебряные локоны были везде, скрывая ее груди. Осторожно, локон за локоном, Помпей отвел их в стороны, расположив вокруг нее, и восхищенно созерцал гладкие маленькие соски, такие бледно-розовые, что почти сливались с кожей.

– О Юлия, Юлия, я люблю тебя! – воскликнул он. – Моя богиня, Диана луны, Диана ночи!

У него еще будет время для того, чтобы лишить ее девственности. Сегодня она не должна узнать ничего, кроме удовольствия. Да, сначала удовольствие, все виды удовольствия, какие он мог дать ей: губами, языком, руками и своей собственной кожей. Пусть она знает, что брак с Помпеем Великим будет всегда приносить ей удовольствие, удовольствие и удовольствие.

– Мы минули важную веху, – сказал Катон Бибулу в ту ночь, в саду перистиля в доме Бибула, где младший консул сидел, глядя в небо. – Они не только разделили Кампанию и Италию, как восточные монархи, теперь они скрепляют свои безбожные союзы с помощью дочерей-девственниц.

– Падающая звезда в левом нижнем квадранте! – рявкнул Бибул писарю, который сидел неподалеку, терпеливо ожидая, когда можно будет записать звездные знамения, которые видит его хозяин. Свет его маленькой лампы падал на восковую табличку.

Бибул поднялся, прочел молитвы и впустил Катона в дом. На этом сеанс наблюдения за небом заканчивался.

– Почему ты удивляешься тому, что Цезарь продал свою дочь? – осведомился он, не утруждая себя вопросом, хочет ли один из самых горьких пьяниц Рима разбавить вино водой. – Я вообще удивился, как ему удалось захомутать Помпея. Я знал, что каким-то образом он это сделает. Но это – лучший и умнейший способ. Говорят, она превосходна.

– Ты тоже ее не видел?

– Никто не видел, хотя, без сомнения, это изменится. Помпей будет демонстрировать свою жену всем, как призовую овцу. Интересно, какая эта Юлия в шестнадцать лет?

– Семнадцать.

– Сервилии это не понравится.

– О, с ней он тоже поступил очень умно, – сказал Катон, вставая, чтобы вновь наполнить свой бокал. – Он подарил ей жемчужину ценой в шесть миллионов сестерциев и выплатил Бруту приданое Юлии в сто талантов.

– Откуда ты все это знаешь?

– От Брута. Он приходил ко мне сегодня. По крайней мере, Цезарь оказал boni большую услугу. Отныне Брут в нашем лагере. Он даже объявил, что в будущем намерен называться не Цепионом Брутом, а только Брутом.

– Брут не будет нам так полезен, как будет полезен Цезарю этот брачный союз, – мрачно заметил Бибул.

– На данный момент – нет. Но я надеюсь на Брута теперь, когда он сам управляет своим имуществом, без матери. Жаль только, что он не хочет слышать ни слова о другой девушке. Я предложил ему мою Порцию, когда она достигнет брачного возраста, но он отказался. Говорит, что никогда не женится. – Катон допил вино, резко повернулся, крепко держа в руке бокал. – Марк, меня чуть не вырвало! Это самый хладнокровный, самый отвратительный политический маневр, о каком я когда-либо слышал! С тех пор как Брут пришел ко мне, я пытаюсь сохранять ясный ум. Я даже пытаюсь говорить что-то рациональное, но больше не могу! Ничто из того, что мы делали прежде, не может сравниться с этим! И это – хорошо для Цезаря, вот что хуже всего!

– Сядь, Катон, пожалуйста! Я уже говорил, что это выгодно Цезарю. Успокойся! Мы не побьем его громкими словами или демонстрацией нашего отвращения к этому браку. Продолжай, как начал, рационально.

Катон сел, но предварительно еще налил себе вина. Почему Катон так много пьет? Казалось, это совсем не вредило ему. Может быть, таков его способ поддерживать в себе силы.

– Помнишь Луция Веттия? – спросил Бибул.

– Это всадник, которого Цезарь приказал высечь прутьями, а потом раздал его мебель подонкам?

– Он самый. Он вчера приходил ко мне.

– И?..

– Он ненавидит Цезаря, – задумчиво сказал Бибул.

– Я не удивляюсь. Этот инцидент сделал его посмешищем.

– Он предложил мне свои услуги.

– И это меня не удивляет. Но как ты можешь его использовать?

– Вбить клин между Цезарем и его новоиспеченным зятем.

Катон уставился на Бибула:

– Невозможно!

– Согласен, брак затрудняет дело, но такое возможно. Помпей ко всем относится подозрительно, включая Цезаря, – сказал Бибул. – Конечно, Юлия слишком молода, чтобы представлять опасность. Но она обессилит Великого Человека своим вожделением и вспышками дурного настроения, которые не устают демонстрировать незрелые женщины. Особенно если мы сможем внушить Помпею недоверие к тестю.

– Единственный способ добиться этого, – сказал Катон, снова наполняя свой бокал, – заставить Помпея воображать, будто Цезарь хочет его убить.

Теперь Бибул уставился на Катона: