Женщины Цезаря

Сервилии и в голову не пришла мысль о горе Брута, потому что она считала сына своей собственностью. Собственностью, которой сегодня нанесли смертельное оскорбление. Она не думала о нем как о человеке. Она любила Брута так же сильно, как Цезаря. Но при этом Сервилия считала, что Брут – лишь часть ее, одно целое с ней, как в месяцы беременности. Поэтому он должен чувствовать то же, что чувствует его мать. Сервилия все не могла понять, почему уже много лет Брут ведет себя не так, как она считает нужным. Это же надо – упасть в обморок!

– Бедная Юлия! – произнесла Сервилия, думая о жемчужине.

Бабушка Юлии засмеялась:

– Ничего подобного! Юлия вовсе не бедная! Она абсолютно счастлива!

Кровь отхлынула от лица Сервилии, жемчужина была забыта.

– Не хочешь ли ты сказать?.. – прошептала она.

– А что, Цезарь не передал тебе? Наверное, ему жаль Брута! Это будет брак по страстной любви, Сервилия.

– Не может быть!

– Уверяю тебя, это правда. Юлия и Помпей влюблены друг в друга.

– Но ведь Юлия любит Брута!

– Нет, она никогда не любила Брута. Вот в чем истинная трагедия для него. Она должна была выйти за него замуж, потому что так велел ее отец. Таков ее долг. Мы все хотели этого, а она – послушный ребенок.

– Она хочет мужчину, похожего на отца, – решительно сказала Сервилия.

– Может быть, и так.

– Но Помпей ни в чем не похож на Цезаря. Она раскается.

– Я думаю, она будет счастлива. Юлия понимает, что Помпей очень отличается от Цезаря, но есть между ними и общее. Они оба – солдаты, оба храбрые, оба герои. Юлия никогда не была особенно чувствительна к своему статусу. Она не преклоняется перед патрициатом. То, что для тебя в Помпее отвратительно, для Юлии не имеет значения. Думаю, она немного облагородит его, но он ей нравится таким, какой есть.

– Я в ней разочаровалась, – пробормотала Сервилия.

– Тогда радуйся за Брута, что он свободен.

Аврелия поднялась. Евтих, не дожидаясь приказания, принес вино и сласти.

– Жидкость всегда остается на одном уровне, ты согласна? – спросила мать Цезаря, наливая вино и воду в драгоценные сосуды. – Если Помпей нравится Юлии – а он ей нравится! – в таком случае Брут никогда не понравился бы ей. И это – вовсе не пятно на твоем сыне. Постарайся увидеть в этом хорошую сторону, Сервилия, и убеди Брута сделать то же самое. Он еще найдет кого-нибудь.

Свадьба Помпея Великого и дочери Цезаря состоялась на следующий день в храмовом атрии Государственного дома. Поскольку это был несчастливый месяц для свадеб, Цезарь принес жертву за свою дочь везде, где, как он считал, это может ей помочь, а его мать обошла все женские божества, также принося жертвы. Хотя нерасторжимый патрицианский брак confarreatio уже давно вышел из моды даже среди патрициев, но, когда Цезарь предложил Помпею заключить такой союз, Помпей сразу же согласился.

– Я не настаиваю, Магн, но мне бы этого хотелось.

– Согласен! Цезарь, для меня это последний брак.

– Надеюсь. Развод при confarreatio невозможен.

– Не будет никакого развода, – уверенно сказал Помпей.

Юлия была в свадебном наряде, который Аврелия соткала для себя сама сорок шесть лет назад. Она считала, что он тоньше и мягче любого платья, купленного на улице Ткачей. Волосы невесты, густые, прямые и такие длинные, что она могла сесть на них, были разделены на шесть локонов и подняты вверх, под тиару, идентичную той, что носили весталки, из семи свернутых шерстяных жгутов. Платье было шафранового цвета, туфли и тонкая вуаль – цвета яркого пламени.

И невеста, и жених должны были выставить по десять свидетелей – трудная задача, когда церемония предполагалась тайной. Помпей решил эту проблему, позвав десять клиентов из Пицена, которые находились в городе, а Цезарь пригласил Кардиксу, Бургунда, Евтиха (все – уже много лет граждане Рима) и шесть весталок. Поскольку свадебный ритуал проводился по церемонии confarreatio, для него сделали специальное сиденье, соединив два стула и покрыв их овечьей шкурой. Должны были присутствовать flamen Dialis и великий понтифик. И это условие также не составило проблемы, поскольку Цезарь являлся великим понтификом и раньше был flamen Dialis (до самой его смерти другого не изберут). Аврелия, десятая свидетельница Цезаря, выступала как pronuba, почетная матрона.

Когда прибыл Помпей, одетый в пурпурную триумфальную тогу, расшитую золотом, а под ней в триумфальную тунику, расшитую пальмовыми листьями, маленькая группа собравшихся так и ахнула от восторга. Жениха сопроводили к сиденью, накрытому овечьей шкурой, где уже ждала Юлия с вуалью на лице. Устроившихся рядом Помпея и Юлию Цезарь и Аврелия накрыли огромным алым покрывалом. Аврелия взяла их правые руки и связала вместе кожаной полоской, что являлось символом их союза. С этого момента они считались мужем и женой. Затем разломили пополам священный полбенный хлебец, и жених и невеста съели по половинке, а свидетели торжественно удостоверили, что все сделано как положено и теперь они муж и жена.