Женщины Цезаря

– Tata говорит, что Агенобарб и Меммий притихли, – вставила слово Кальпурния, поглаживая рыжую шерстку Феликса, дремавшего у нее на коленях.

Она вспомнила, как Цезарь внимателен к ней. Он регулярно приглашал ее на Марсово поле. Хотя она была слишком хорошо воспитана, чтобы ревновать, все же ей было очень приятно, что он ни разу не пригласил туда Сервилию. Все, что Цезарь подарил Сервилии, – это глупую жемчужину. А Феликс был живой. Феликс мог ответить ей любовью.

Отлично понимая, о чем думает Кальпурния, Сервилия постаралась сделать так, чтобы по ее лицу ничего нельзя было понять. «Я намного старше и умнее, мне известна боль расставания. Я простилась с ним. Я не увижу его несколько лет. Но эта бедная маленькая свинка никогда не будет значить для него столько, сколько значу для него я. О Цезарь, почему? Неужели dignitas так важно?»

Бесцеремонно вошла Кардикса.

– Он уехал, – смело сообщила старая служанка Аврелии, подперев огромные бедра кулачищами.

Все замерли.

– Почему? – побледнев, спросила Кальпурния.

– Пришло известие из Галлии. Гельветы стронулись с места и переселяются. Он, словно ветер, умчался в Генаву с Бургундом.

– А я с ним не простилась! – воскликнула Юлия, заплакав. – Его не будет так долго! Что, если я никогда больше его не увижу? Ведь это опасно!

– Цезарь похож на него, – объявила Аврелия, ткнув узловатым пальцем в упитанный бок Феликса. – У него сто жизней.

Фабия повернулась туда, где в перистиле смеялись и гонялись друг за дружкой три маленькие девочки, одетые в белое.

– Он обещал разрешить им прийти и попрощаться с ним. Они будут плакать.

– А почему бы им и не поплакать? – спросила Сервилия. – Как и мы, они – женщины Цезаря. Обречены оставаться здесь и ждать своего бога и хозяина, когда он вернется домой.

– Да, такова жизнь, – решительно проговорила Аврелия и поднялась, чтобы взять графин со сладким вином. – Как старшая среди женщин Цезаря, я предлагаю завтра всем нам пойти возделывать огород Bona Dea.

Послесловие автора

Книга «Женщины Цезаря» рассказывает о том периоде жизни Цезаря и Рима, который отличается наличием большого количества древних источников. Это время известно историкам намного лучше, чем то, о котором шла речь в предыдущих книгах этой серии.

Только богатство исторического материала позволило мне более подробно остановиться на роли женщин в жизни римской знати, поскольку большая часть памятных событий 60-х гг. до н. э. происходила в самом городе Риме. «Женщины Цезаря» – роман о женщинах, политике и в меньшей степени – о войне. Я благодарна судьбе и древним авторам за появившуюся возможность поговорить о женщинах подробнее, чем в других книгах. В особенности потому, что в дальнейшем я вынуждена буду возвратиться к деяниям мужчин в самых отдаленных от Рима уголках древнего мира. Фактически о знатных женщинах Рима известно немногое. Все сделанные мною допущения основаны на тщательном исследовании источников. Большая часть событий подтверждена документально, включая жемчужину Сервилии и ее любовную записку Цезарю в тот судьбоносный день 5 декабря в сенате, хотя о содержании письма мы знаем лишь одно: когда Катон прочел его, оно вызвало у него отвращение.

Некоторые читатели могут быть разочарованы описанием Цицерона, но я придерживалась мнений тех лет, когда он жил и творил, а не современных оценок достоинств Цицерона как литератора и политика. Факт остается фактом: отношение к Цицерону его современников отнюдь не льстило ему, в отличие от оценки его наследия позднейшими почитателями.

Эти заметки – вовсе не материал для ученой диссертации и, уж конечно, не способ защитить мое видение событий. Однако я совершила одно ужасное прегрешение против истории, которое необходимо обсудить: в романе я утверждаю, что суд над Гаем Рабирием состоялся после 5 декабря 63 г. до н. э. И это – несмотря на свидетельство Цицерона в письме Аттику (II–I), написанном из Рима в июне 60 г. до н. э. В этом письме Цицерон, выполняя просьбу Аттика (вероятно, занимавшегося публикацией Цицероновых текстов), перечисляет речи, которые он произнес, будучи консулом.

Цицерон называет речь в защиту Гая Рабирия четвертой в год своего консульства. По-видимому, он произнес ее задолго до раскрытия заговора Катилины. И на основании этого указания позднейшие историки и биографы – Плутарх, Светоний, Кассий Дион и другие – ставят суд над Рабирием перед заговором Катилины, что сводит дело Рабирия к глупой банальности. Единственный близкий современник, Саллюстий, и вовсе не упоминает Рабирия. Несколько писем Цицерона, написанных во время его консульства, послужили бы для нас убедительным аргументом. Но таких писем нет. Ссылка у Аттика (II–I) сделана почти три года спустя и весьма бегло. Там также написано, что Публий Клодий преследовал Цицерона, угрожая обвинить его в казни римских граждан без суда.