Женщины в Иране, 1206–1335 гг.

В источниках сообщается о, казалось бы, простой преемственности, а восшествие женщины на трон изображается как естественное и обычное явление. Своими первыми политическими шагами Теркен следовала той же логике, что и прежние монгольские правительницы. Согласно Вассафу, она взяла под контроль государственные дела и начала посылать дары, чтобы добиться признания своего права на власть [Smith 2006: 165]. Источники неоднозначно оценивают отношения между Теркен и двумя возможными наследниками Кермана мужского пола. В одних источниках говорится, что Хиджадж был ее пасынком, а другие считают его ее биологическим сыном[171]. Если верно первое, то обстоятельства воцарения Теркен отличались от обстоятельств восшествия на престол ее предшественниц в том смысле, что монгольские женщины обычно принимали регентство от имени своих биологических сыновей. Однако в большинстве источников Хиджадж представляется ее сыном и говорится, что после смерти мужа она отправилась к Хулагу, чтобы испросить ярлык, подтверждающий ее регентство в Кермане. Судя по всему, процесс был несложным, и нет никаких признаков того, что монгольский правитель колебался в вопросе предоставления ей трона [Muhad-dith 1984: 198–199]. Такое отношение неудивительно, если рассматривать Монгольскую империю в целом. Помимо каракитайского происхождения династии Теркен, в рамках все еще единой Монгольской империи ее правление осуществлялось одновременно с правлением Оргины-хатун в Центральной Азии, женщины, признанной правителем Великим ханом Мункэ, и хатуны, которая приветствовала Хулагу на его пути в Иран (см. выше).

Твердая решимость Теркен обеспечить себе политическое положение в качестве регентши Кермана видна по тому, как она разыгрывала свои карты на политической арене Государства Хулагуидов. Полученный ею от Хулагу ярлык не давал ей власти над армией, которая была предоставлена ее зятю старшей дочерью Биби-Теркен [Parizi 1976–1977: 106–107; Kirmani 1983–1984: 38]. Она оспорила это решение и «отправилась в орду [к Хулагу] в сопровождении великих людей Кермана. Там она получила новый ярлык, доверявший ей все дела провинции, гражданские и военные» [Lambton 1988: 279–280]. Кроме того, она устроила политический союз между Керманом и Монгольским улусом Ирана, определявшего политическое развитие региона в XIII веке[172]. Этого она добилась разными способами. Во-первых, она обеспечила брак, ранее запланированный ее мужем между Хиджаджем и дочерью могущественного амира Аргун-аки (Беки-хатун), который был заключен во время похода амира в Грузию. Невесту привезли в Керман в 1264 году [Parizi 1976–1977:182–184]. Во-вторых, она сделала важный шаг, когда несколько лет спустя ей удалось выдать свою дочь Падишах-хатун замуж за ильханида Абаку, который стал новым правителем Ирана в 1265 году[173]. Ее политическая связь с ильханами не ограничивалась брачными союзами: она мобилизовала керманские войска для помощи военному походу Абаки против Чагатайского ханства в 1271–1272 гг., назначив командующим Хиджаджа [Rawshan, Musavi 1994, II: 1079; Thackston 1998:527][174]. Эта кампания имела два последствия для правления Теркен: 1) она почтила своей военной поддержкой кутлугханидов брачный союз между ильханом и Падишах-хатун; 2) славная победа прибавила подрастающему Хиджаджу политического веса, необходимого, чтобы бросить вызов Теркен и попытаться захватить контроль над царством [Khwandamir 1954, III: 268; Thackston 1994: 155].

В хрониках несколько поэтично описывается противостояние, которое Хиджадж, воодушевленный успехом военной кампании, начал выстраивать против правления Теркен. Упоминается, что на публичном собрании он прочитал ей следующие стихи:

دهد ناوج اب دوخ تبون ریپ هک هب نا
ناوجونوت تخب و رتخا و خرچ دنریپ

[Navaʾi 1960, I: 531; Kirmani 1983–1984: 47; Muhaddith 1984: 199] («Юноша, стары небосвод, звёзды и судьба твоя. К лучшему, когда старик уступает место молодому»[175]).

Такие оскорбительные слова сына, похоже, обеспокоили Теркен настолько, что она отправилась в орду Абаки, чтобы испросить второй ярлык, подтверждающий ее право на управление Керманом [Kirmani 1983–1984: 48; Parizi 1976–1977: 261; Banakati 2000: 425; Smith 2006: 166]. По словам Рашид ад-Дина, из-за брака ее дочери с ильханом «она каждые два-три года отправлялась ко двору и всякий раз возвращалась с почестями» [Rawshan, Musavi 1994, II: 934; Boyle 1997: 305]. Несмотря на получение ярлыка, напряжение между матерью и сыном росло, пока в 1279–1280 годах Хиджадж, наконец, не попытался взять Керман под контроль и отстранить свою мать от власти [Lambton 1988: 281]. Ему не удалось добиться успеха, и молодой принц был вынужден отправиться в изгнание в Дели, где через десять с лишним лет и умер[176].