Женское нестроение

Политическая ошибка императрицы Маріи едоровны, которою сломались результаты ея педагогическихъ плановъ, заключалась въ томъ, что, въ качеств образованной и офранцуженной нмки, она не умла вообразить себ современное ей россійское дворянство во всей его первобытной прелести. A потому и не предчувствовала роковой пропасти, какую щегольское институтское воспитаніе выроетъ между ея духовнымя дочерями и столбовою дворянскою семьею, куда этимъ заложницамъ суждено рано или поздно возвратиться. Она не приняла въ разсчетъ глубокаго и мрачнаго невжества рабовладльческой Россіи. Сотни двушекъ, получившихъ въ строго-охраняемыхъ институтскихъ стнахъ — какого бы тамъ ни было направленія, но европейское, идеалистическое и сантиментальное воспитаніе, по окончаніи курса выбрасывались въ дикую, полуграмотную, чувственную, жестокую, пьяную орду родни, которая, даже при самыхъ лучшихъ и добродушныхъ своихъ намреніяхъ, возмущала двушку органическимъ несоотвтствіемъ со всми добрыми чувствами и мудрыми правилами, непреложно воспринятыми ею изъ институтской морали. Сотни двушекъ чувствовали себя въ родительскихъ семьяхъ не лучше, чмъ Даніилъ во рву львиномъ. Чуть не каждый бракъ повторялъ старинную исторію дикаря Ингомара и его греческой плнницы — съ тою лишь разницею, что y насъ не плнница возвышала до своей культуры влюбленнаго Ингомара, какъ разсказываетъ красивая легенда, а, наоборотъ, россійскій Ингомаръ мало-по-малу низводилъ плнницу до своего звринаго уровня скукою барскаго бездлья, a то и просто благословенгымъ дворянскимъ кулакомъ. Царствованіе Николая I — классическая пора несчастныхъ браковъ и «непонятыхъ» женскихъ натуръ. Въ стонахъ семейныхъ трагедій зачались многіе будущіе борцы женскаго вопроса, и, въ числ ихъ, на первомъ мст надо вспомнить Некрасова, всю жизнь неразлучнаго съ страдальческимъ образомъ «Матери». Женское недовольство разлилось по семьямъ кріпостниковъ волною справедливаго возмездія; жены чувствовали себя выше мужей, рабыни брака презирали своихъ повелителей и роптали. Никто изъ русскихъ классиковъ не оставилъ боле яркихъ и потрясающихъ картинъ брачнаго разлада въ дореформенномъ дворянств, какъ А. . Писемскій. «Боярщина», «Богатый женихъ», «Масоны», «Люди сороковыхъ годовъ», «Тюфякъ», даже первая, автобіографическая часть «Взбаломученнаго моря» — сплопшой, непрерывяый вопль за русскую женщину, принижаемую и оскорбляемую въ неравномъ брак. Нигд знамя жеяской свободы, поднятое вдохновенною Жоржъ Зандъ, не было встрчено съ такою радостью, какъ въ Россіи. Все, что было сильнаго въ русскомъ литературномъ и научномъ мір, видло въ Жоржъ Зандъ свою пророчицу и примкнуло къ неи словомъ и духомъ. Посл Байрона не было иностраннаго писателя съ боле нагляднымъ вліяніемъ на русскую литературу, чмъ Жоржъ Зандъ. Блинскій, Герценъ, Тургеневъ, Салтыковъ, Писемскій, Достоевскій, при всхъ своихъ индивидуальныхъ и групповыхъ различіяхъ, одинаково сходились въ жоржъ-зандизм, съ одинаковою энергіей проводя въ жизнь принципы великой французской проповдницы. Такой успхъ, конечно, объясняется, прежде всего, хорошо подготовленною почвою, обиліемъ русскихъ сердецъ, накипвшихъ горькими слезами брачнаго разлада. Начиняя своихъ питомицъ въ житейскій путь-дорогу всми добродтелями, не прикладными къ русской дворянской современности, вдомство императрицы Маріи безсознательно готовило крахъ дворянской семьи и, тяжкими разочарованіями, накопляло горючій матеріалъ для приближающихся шестидесятыхъ годовъ: воспитывала рекрутовъ отчаянія въ будущую армію женской эмансипаціи.