Женское нестроение

Учиться и освобождаться — стихійный женскій потокъ, смутившій своею широкою волною даже тхъ, кто его будилъ къ жизни. Жоржъ-зандисты сороковыхъ годовъ очень сплоховали, когда русская женщина взялась добиваться эмансипаціи ршительно и серьезно. Даже Тургеневъ, съ грустною ревностью «лишняго человка», закрылъ глаза на Лизу, Наталью и Елену, когда он, не дождавшись на свои «проклятые вопросы» отвта отъ Рудиныхъ и Лаврецкихъ, пошли искать учителей въ Добролюбов, Чернышевскомъ, въ молодой редакціи «Современника», въ Писарев, Некрасов, Салтыков. Тургеневъ уклончиво отдлался отъ новыхъ женщинъ каррикатурами Евдоксіи Кукшиной и Матрены Суханчиковой и только въ «Нови» попробовалъ найти для освобождающейся двушки симпатичныя краски Маріанны. Но и то было поздно: картина устарла и «не вышла». Писемскій грязно плевался фельетонами Никиты Безрылова и «Взбаламученнымъ моремъ». Гончаровъ сокрушался о гршной строптивой Вр и возводилъ на пьедесталъ, какъ богиню «женственности», красивую двуногую телку, кроткую Мариньку. Если прослдить въ литератур 1860–1870 годовъ отношеніе авторовъ къ женскому вопросу, то наблюдается слдующее странное дленіе: противъ новыхъ женщинъ вс крупные беллетристы эпохи, но ни одного сколько-нибудь талантливаго публициста; за новыхъ женщинъ — вс первоклассные публицисты въ проз и стихахъ, но ни одного крупнаго беллетриста. Чернышевскій взялся поправить проблъ и, въ стнахъ Петропавловской крпости, написалъ «Что длать»: романъ соціалистическихъ грезъ, лишенный художественнаго значенія, но опредляющій цлую эпоху въ русскомъ женскомъ вопрос своимъ громовымъ успхомъ, котораго вполн заслулшла его дидактическая энергія, строгая ясность силлогизмовъ, стойкость и логическая доказательность программы. Вра Павловна — эта Елена изъ тургеневскаго «Наканун«въ демократическомъ варіант, наконецъ нашедшая себ русскій идейный бракъ и русское идейное дло, — стала идеаломъ для сотенъ образованныхъ двушекъ и женщинъ, a мастерская ея — откровеніемъ ихъ и руководствомъ къ практической работ. Участвуя въ недавней газетной кампаніи въ пользу разршенія «Что длать» къ обращенію въ Россіи, я долженъ былъ изучиль полемическія нападки на романъ и перечитать всхъ, кто сему яду пытался дать противоядіе. Ничто не возмущало ихъ больше стремленія женщинъ сложиться въ рабоче-образовательныя ассоціаціи. Свободные трудъ и общежитія, коммуны женщинъ, сбросившихъ съ себя зависимость отъ мужней власти и отцовской опеки, вызывали ярое озлобленіе, цлые томы клеветъ и доносовъ по начальству. Особенно знаменита осталась въ лтописи женской эмансипаціи петербургская коммуна, организованная Слпцовымъ, не потому, что она была удачна, но потому, что ее атаковали съ нарочитымъ бшенствомъ. Противъ нея направлены два романа: «Некуда» Лскова и часть «Кроваваго пуфа» Всеволода Крестовскаго. Это эпоха трагическихъ воплей объ угнетенныхъ дочерями родителяхъ и обиженныхъ женами мужьяхъ. Въ дйствительности же, patria potestas стояла на фундамент своемъ столь прочно и такъ мало разсчитывала поступиться своими правами, что десятки двушекъ, чтобы вырваться изъ-подъ семейнаго гнета, вступали въ фиктивные браки съ мужчинами одинаковыхъ съ ними убжденій, получая отъ мужа немедленно вслдъ за обрядомъ внчанія отдльный видъ на жительство, съ полною свободою дйствія. Въ конц шестидесятыхъ и въ первой половин семидесятыхъ годовъ фиктивный бракъ становится въ русской интеллигенціи только что не институтомъ обычнаго брака. Особенно усердно прибгали къ нему двушки, желавшія получить заграничный паспортъ, чтобы учиться въ Цюрих, Париж, Гейдельберг. Политическіе процессы семидесятыхъ годовъ провели предъ глазами русской публики десятки фиктивныхъ женъ и фиктивныхъ мужей. Интересно въ этомъ отношеніи «дло пятидесяти» (1877 г.), гд фиктивный бракъ, вообще, то и дло является, какъ излюбленное и очень удачное орудіе совсмъ не брачныхъ цлей. Въ частности же имлся въ немъ такой эпизодъ, очень полно характеризующій смыслъ и цль этого освободительнаго компромисса. Свидтель священникъ Ансеровъ обвинялъ подсудимыхъ сестеръ Субботиныхъ въ томъ, что он сбивали дочь его, гимназистку, на выздъ за границу съ цлью полученія высшаго образованія: y двушки были болъшія математическія способности. Такъ какъ Ансеровъ не соглашался отпустить дочь ране, чмъ она выйдетъ замужъ, то Субботины не замедлили подыскать подруг фиктивнаго жениха, въ лиц Кардашева, тоже подсудимаго по длу пятидесяти. Ho Ансеровъ прозрлъ хитрость, и бракъ не состоялся. Въ семь не безъ урода, и впослдствіи многіе изъ фиктивныхъ браковъ стали очень фактическимъ несчастіемъ для сторонъ, ихъ заключившихъ; были мужья, которые, измнивъ принципамъ идейнаго братства, нагло порабощали своихъ номинальныхъ женъ предъявленіемъ супружескихъ правъ по закону; были и жены, которыя, старя, боля, утомлялись жизнью, очень безцеремонно садились на шею своихъ условныхъ супруговъ. Но несравненно больше примровъ, что фиктивный бракъ обращался въ фактическій и иногда очень счастливый — съ теченіемъ времени, по взаимному уваженію и сознательной любви ознакомившихся супруговъ. Вдь и бракъ Вры Павловны съ Лопуховымъ, собственно говоря, сложился въ бракъ такимъ образомъ, a въ начал онъ тоже фиктивный, ради законнаго бгства отъ папеньки съ маменькой. И наконецъ, nomina sunt odiosa, но можно бы указать примры фиктивныхъ браковъ, тянувшихся десятки лтъ, при строгомъ сохраненіи мужемъ и женою дружескихъ отношеній, съ честнымъ соблюденіемъ обоюдной свободы во всхъ отношеніяхъ. Достоевскій бросилъ очень черныя краски на нигилистическій фиктивный бракъ въ «Бсахъ» (чета Шатовыхъ). Какъ всякій компромиссъ, и этотъ обычный институтъ семидесятыхъ годовъ заключалъ въ себ самоубійственныя противорчія, которыя своими неудобствами и свели его на нтъ. Но грязно клеветали т, кто, какъ впослдствіи Дьяковъ и Цитовичъ, старались изобразить фиктивные браки «нигилистовъ» уловкою для распутныхъ людей разнуздать свои прихоти и похоти. Здсь не тло выходило за тло, a документъ за документъ. Насколько мало значенія придавали фиктивно брачущіеся, не говоря уже о половомъ интерес, просто вопросу личности, можетъ служить примромъ опять-таки «дло пятидесяти»: княгиня Циціанова, рожденная Хоржевская, вышла замужъ (фиктивно) за князя Александра Циціанова въ город Одесс и внчалась съ нимъ 13-го іюля 1875 г., т. е. въ тотъ же самый день когда князь Александръ Циціановъ присутствовалъ въ качеств свидтеля въ г. Москв при бракосочетаніи (тоже фиктивномъ) супруговъ Гамкрелидзе.