Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека

Горькое обличение войны женщиною-матерью – сюжет трагедии Еврипида «Троянские женщины» («Троянки»). Это, пожалуй, самая мрачная не только из дошедших до нас трагедий Еврипида, но и во всей вообще античной трагедии. Это трагедия сплошных страданий, ибо ужас постигшего женщин бедствия вследствие расправы, учиненной над ними завоевателями, не поддается описанию и может быть по-настоящему оценен только нами, пережившими такую истребительную войну, какую еще не знала история человечества и в сравнении с которой троянская трагедия выглядит каплей в море. Один только наш советский народ потерял в этой войне более двадцать двух миллионов сынов и дочерей убитыми. И очень мудро поступил греческий кинорежиссер Микаэль Какоянис, экранизировавший трагедию Еврипида: только, пожалуй, искусству кино доступно художественное воплощение подобных безысходных страданий, охватывающих к тому же массы людей – мужчин и женщин, и в особенности, конечно, женщин, и в особенности же, конечно, женщин-матерей. Недаром именно в уста Гекубы, матери сраженного дотоле непобедимого Гектора, Еврипид влагает знаменитый ответ Солона Крезу, приводимый Геродотом в его «Истории», что вплоть до его смерти никого из людей нельзя признать счастливым, и недаром же в уста вдовы героя, невестки Гекубы Андромахи он влагает за душу хватающее прощание с обреченным на смерть своим и Гектора маленьким сыном, прощание, представляющее собою, по свидетельству историка греческой литературы, «одно из самых трогательных мест в древней трагедии». Уязвленное материнское чувство и поруганная материнская любовь – главный «глагол» этой трагедии, если назначение поэта и в том, чтобы «глаголом жечь сердце людей». Образ Гекубы – матери Гектора и бабушки его сына – центральный образ всей трагедии. «И своею любовью к дочерям и невестке, и своею ненавистью к Елене объединяет всех участниц трагедии престарелая Гекуба (в тексте – Гекаба. – Я. М.-И.). Ее прощание с детьми, с родной землей и охваченной пламенем пожара Троей глубоко захватывающим и идущим от сердца воплем замыкает эту трагедию сплошных страданий» (История греческой литературы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1946. Т. I. С. 387).

Привожу выдержки из заметки «Классика, ожившая на экране» о фильме «Троянские женщины» (За рубежом. 1972. 1–6 янв. № I).

«Этот фильм начинается с клубов грязно-голубого дыма, сквозь который зритель видит пламя пожарищ, падающие массивные мраморные колонны, лица матерей, у которых отнимают детей. Слов нет; только вот эти тягостные сцены ужасов войны, яркое живописание агонии осажденного города. Застывшие черно-белые кадры расставлены, как восклицательные знаки.

Затем камера останавливается на траурно-черной фигуре. Это Гекуба…

Катарина Хелберн играет роль Гекубы, оплакивающей своих убитых сыновей и захваченных в плен дочерей… Она четко ведет монолог Гекубы, а ее черные одежды, так и кажется, вопиют о прахе мертвых… Хелберн потрясает, когда… говорит о “страшной музыке войны” или мягко отбирает факел у своей безумной дочери Кассандры…

Папас играет роль большеглазой, чувственной, язвительной Елены, которая толкает женщин Трои на убийственное падение…

В газетном интервью Ирена Папас сказала как-то, что “каждый может играть греческие трагедии, если захочет, но должен это делать и лицом и душой”. Ее лицо, так же как лицо Рейдгрев (в трагической роли вдовы Гектора Андромахи. – Я. М.-И.) и даваемые крупным планом вечно печальные лица хора троянок отражает существо фильма.

“Троянские женщины” Еврипида – глубоко театральная трагедия, – заключает автор свою заметку. – Тем более удивительно, что Какоянису удалось с потрясающей достоверностью дать ей новую жизнь на экране…»

Женщина – по природе мирное существо, как и существо изящное, нежное, стыдливое, любящее, и это ее качество глубоко мирного существа, так гармонирующее со всеми перечисленными, и вместе с ними, в единстве с ними, так характерное для того, что мы называем женственностью, прямо, органически и непосредственно связано с ее неискоренимым материнским чувством. Неискоренимая доброта женщины-матери вдохновила Ван Гога на создание одного из его шедевров «Колыбельная» (илл. 59). Это полотно тем более ценно для целей нашей книги, что оно не является только художественным вымыслом-обобщением, но представляет портрет реальной женщины и имеет подзаголовок, взятый в скобки, «Госпожа Рулен». Вы не видите на нем ни ребенка, ни даже колыбели (только плетеную ручку от нее). Но зато сколько любви к ребенку и выстраданной доброты к людям в усталом и задумчивом взоре женщины.

Очень трогательную картину о материнской любви написал А. А. Дейнека. Вы взгляда женщины не видите, так как он весь в ребенке, спящем на ее руках. Ребенок болен, так как лицо женщины выражает крайнюю озабоченность (илл. 60).