Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека

Принцип поступка, завершающий систему принципов истинной человечности, – повелевающий поступать по совести – смыкается с принципом совести, начальным принципом этой системы, – повелевающим оберегать в себе совесть: ведь оберегать совесть возможно только по совести поступая. И если в начальном принципе – принципе совести содержится указание на самоё условие нравственной жизни человека, то в завершающем принципе – принципе поступка содержится указание на самый смысл нравственной жизни. «Когда речь идет об этических принципах, или, что то же, о принципах истинной человечности, то особую важность имеет выяснение сущности человека вообще, – при всем том, что сущность человека неизбежно варьировалась исторически, приобретала новые особые применительно к каждой определенной общественной формации, то есть при всем том, что определенный характер совокупности всех общественных отношений, составляющий природу человека, зависел от характера общественного строя. Принципы человечности, разумеется, углублялись и развивались вместе с общественно-историческим развитием, но они в то же время не переставали быть именно принципами человечности, ибо человеческая природа не только не прекращалась в процессе этого развития, но утверждалась все больше и больше» (Этика. С. 50–51).

С принципами истинной человечности, представляющими собой грани общечеловеческой совести, вполне совпадает и общественный долг – долг в своем истинном понимании по Мильнеру-Иринину как веление совести. Причем веление совести вовсе не является делом произвола каждого (делом его «особой», якобы ему одному присущей «совести»), но делом совести именно общечеловеческой, ибо иной и нет. «И как совесть есть начало общественное в человеке, так и долг есть общественный долг по природе, и в качестве такового вполне совпадает с совестью, если вне велений совести нет совести как таковой… Если источником общественного долга является совесть, то его целью является добро, а содержанием – добродетель, то есть деятельность по осуществлению добра, в которой исчерпываются без остатка все заложенные в человеке способности – познавательная, оценочная и морально- волевая» (Этика. С. 64–65).

Форма нравственной жизни – общественный долг

и состоит он в следовании велениям собственной совести в истинном ее понимании как велении совести общечеловеческой, в неукоснительном соблюдении принципов истинной человечности, принципов нравственной жизни человека. Общественный долг – это живая конкретизация (практическое претворение) абстрактных по существу принципов истинной человечности в реальном добром деле применительно к каждому данному случаю. Любая же конкретизация Принципов, сделавшаяся наличествующей (то есть по необходимости ставшая ограниченной данными конкретными обстоятельствами), уже является недостаточной в свете постоянно развивающегося нравственного самосознания человека. Поэтому-то только в своем абстрактном плане принципы истинной человечности и удовлетворяют человека вполне – именно в своей идеальной природе, в качестве идеала должного – того, что должно быть, но чего еще нет.

Идея долженствования возникает у человека в результате осознания им слепого, принудительного в отношении него, характера стихийной необходимости естественного и социального бытия (и собственного сознания человека в том числе, обусловленного бытием социальным). Идея долженствования и противопоставляется человеком слепой, принудительной необходимости, формируясь в категориях морального сознания: человек не хочет мириться со слепой, принудительной для него необходимостью бытия, «какой бы железной и неотвратимой она ни казалась, и с полным на то основанием: человек не может жить в удушливой атмосфере безвременья слепой, а потому жестокой необходимости. В нем неумолчно звучит безусловное повеление совести: злу я не покоряюсь» (Этика. С. 129).

И прямой долг человека – выполнить себя, свое человеческое назначение и призвание творца нового, очеловеченного мира в наилучшей форме: «коль скоро человек призван по самой природе творить новый мир, то он должен творить его не иначе, как по максимальной мерке – наивысшей во всех решительно возможных и мыслимых отношениях» (Этика. С. 131). Из чувства общественного долга проистекает и сознание ответственности перед человечеством, проявляющееся в благодарности человека к своим единомышленникам «как в случае поощряющего одобрения, так и в случае сурового неодобрения (порицания) его поступка, – поскольку и в том и в другом случае честный человек ставится выше, чище, благороднее, одним словом, совершеннее, а в этом его высшее собственное стремление» (Этика. С. 358).