Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека

Правдивость в большей степени свойственна женщине, чем мужчине, так же, как и серьезное отношение к жизни более характерно для нее, нежели для него. У женщин правдивость и серьезность теснейшим образом связаны с чисто женской стыдливостью: «им просто стыдно лгать и им просто стыдно легкомысленно себя вести» (Доброта). Нравственные правила правдивости и серьезности органично связаны между собой так же, как с духовным принципом совести связан духовный принцип самосовершенствования: «невозможно сберечь в себе совесть, не развивая ее на практике в процессе неустанного самосовершенствования» (Доброта). И женщине, от природы склонной к серьезности, возможно легче, чем мужчине, встать на тернистый путь самосовершенствования – образования себя интеллектуально, эстетически и морально. Ведь любая из женщин понимает, «что ее телесная красота, заботу о которой она считает чуть ли не первейшею своею заповедью, ибо красота и женственность для нее синонимы, должна вмещать в себе и высоконравственный дух, или же она, красота фигуры, останется втуне, если и не превратится в настоящее уродство, контрастируя с нравственным убожеством, с нищенством духа» (Доброта). Красота и обязывает мыслящую женщину быть настойчивой в своем умственном, художественном и моральном развитии – в стремлении быть образованной во всех областях культуры. В общекультурном отношении образованная женщина встречается чаще, чем образованный мужчина, который досконально разбираясь в своей специальности, нередко обнаруживает невежество в далеких от его специальности областях знаний. Тоньше и вернее, по сравнению с мужчиной, и художественный вкус женщины благодаря тому, что изящество и красота – прерогатива именно женщины.

В большей мере отличает женщину, нежели мужчину, и нравственная готовность к совершению добрых дел, в которых только и претворяется на практике способность к самосовершенствованию. Соответственно, женщина преуспевает больше, чем мужчина, и в воспитании себя в нравственном правиле самоотречения (самоотверженности), насущно необходимом душевном средстве для образования себя в духовном принципе добра. Самоотречение нравственное имеет своей биологической предпосылкой самоотречение простое, свойственное женщине как матери и роднящее ее «с матерью же животного дитяти», пренебрегающей смертельной опасностью для себя при спасении своего детеныша. Однако, если у животного материнское самоотречение свойственно самке обычно до тех пор, пока детеныш не станет взрослым, то у женщины-матери простое самоотречение продолжается и по достижении ее ребенком совершеннолетия. Простое, природное самоотречение – самоотречение животного трансформируется в человеке применительно к его общественной и нравственной сущности: «совершенно необычайно усиливается количественно и видоизменяется качественно» (Доброта). Так, у человека простое самоотречение распространяется на гораздо более широкий (по сравнению к животными) круг родственников, а кроме того, и на людей чужих, но близких по духу – на своих друзей. «Здесь мы имеем дело с тем же простым самоотречением, но только на новой, человеческой основе, хотя нечто подобное мы нередко наблюдаем у животного, вскормившего своим молоком “чужое” дитя, притом иногда даже из чуждого ему животного вида» (Материнство). При длительном общении человека и животного нередки случаи их «взаимного трогательного самоотречения, – т. е. не только человека ради животного, но и животного ради человека. И эти случаи взаимной и, я бы сказал, беспредельной преданности животных и людей не в меньшей мере служат и нравственному облагораживанию человечества, чем акты самопожертвования людей во имя своих собратьев» (Доброта). Самоотречение же нравственное, – явление специфически общественное, свойственное исключительно человеку, чем качественно и отличается от простого, природного самоотречения. Нравственное самоотречение и распространяется на неизмеримо более широкий круг людей, причем, что очень важно, на людей совершенно незнакомых – «именно как людей» (Материнство).

Как и нравственное правило самоотречения во имя добра, нравственное правило справедливости, представляющее собою душевное средство для образования себя в духовном принципе общественной собственности, «находит в женской душе почву для “максимального благоприятствования”, – как сказали бы юристы». Чувство справедливости развито в женщине сильнее, чем в мужчине, «как и чувственная сфера вообще. И справедливость, как и самоотверженность, как и серьезность, как и правдивость, с которыми она очень тесно связана, имеет в женщине своей дополнительной подосновой специфическую женскую доброту. Недаром во все времена женщина бывала в первых рядах среди тех, кто возвышал свой голос в защиту оскорбленной невинности, в защиту попранной справедливости, в защиту правого дела народов. Участие женщин всех возрастов во всех революциях мира, их живое и беззаветное, бескомпромиссное в них участие придавало этим революциям особенный нравственный накал» (Доброта).