Жернова. 1918–1953. Москва – Берлин – Березники

Молчание начало тяготить Алексея Петровича, но, похоже, не его спутницу. Она допила чай до последней капельки, собрала с салфетки крошки и отправила их в рот, и Алексей Петрович как-то очень отчетливо увидел эту женщину в домашней обстановке: комната в коммуналке, никаких излишеств, разве что книжный шкаф с томами Маркса-Ленина-Сталина, чай на керосинке или примусе, какой-нибудь бутерброд из наркомюстовской столовой, а потом канцелярский стол в переполненной мелкими чиновниками комнате, — что-нибудь такое гоголевское, — шелестение бумажек и… Что она может там делать… в своем наркомюсте?

— А позвольте вас спросить, Ирэна Яковлевна, — если это не секрет, разумеется, — за какие такие грехи вас послали в Березники?

— Почему обязательно за грехи?

— Место такое, где праведников не держат.

— Но ведь и Орфей зачем-то спускался в ад.

— Значит, все-таки секрет.

— Служебная тайна. Хотя… — Ирэна Яковлевна повернулась, вытащила свой тощий портфель, раскрыла его, покопалась, достала какую-то потрепанную книжонку, портфель снова сунула под подушку, нацепила очки, внимательно посмотрела в лицо Алексею Петровичу и только после этого продолжила: — Хотя, я думаю, вы все равно узнаете.

— На основании чего вы так думаете? — спросил Алексей Петрович, ожидая, что Ирэна Яковлевна сейчас протянет ему книжицу, из которой он все и узнает.

— Так, интуиция, — ответила та, слегка пожав плечами, и раскрыла книжку.

"Стихи", — отметил Алексей Петрович и вдруг ляпнул:

— А я вот не обладаю такой интуицией, и мне, знаете ли, почему-то ужасно захотелось заглянуть в ваш портфель… пока вы там общались с Коньком-Горбунком: он у вас вроде бы и пустой и, в то же время, ужасно переполненный. Очень хотелось узнать, в чем секрет вашего портфеля.

— И что же вам помешало?

— Проводник.

— Вот уж не думала, что вы способны на такие вещи.

— А почему не думали? Чем, по-вашему, я отличаюсь от… — С языка Алексея Петровича чуть не сорвалось: "от вас", но он вовремя спохватился: —… ну-у, скажем, от других, то есть от тех, от кого вы ожидаете подобные поступки?

Ирэна Яковлевна положила книжонку на столик, разгладила ладонью страницы, пробежала глазами по строчкам, снова глянула на Алексея Петровича изучающе, но без обычного женского любопытства.

— Скажите, Задонов Петр Аристархович, консультант Наркомата путей сообщения, это ваш отец?

— Да, а что?

— А вы, следовательно, тот самый журналист Алексей Задонов, который работает в "Гудке"?

— Тот самый.

— Мне нравится, как вы пишете.

— Благодарю за комплемент, — зашаркал Алексей Петрович под столом тапочками и развел в стороны руки в шутовском реверансе.

— Это не комплемент, а констатация факта.

— Что ж, благодарю за констатацию.

— Не стоит. Должна, однако, вам сказать, что далеко не все правильно поймут ваше легкомыслие в общении с незнакомыми людьми, а это грозит достаточ… — споткнулась она на слове и решительно закончила: — Это грозит неприятностями. Если вы их, разумеется, не ищите специально. Но я читала ваши статьи, они мне импонируют не только легкостью пера, но и дос… но и политической выдержанностью. Следовательно, я могу судить о вас дос… вполне объективно…

— Не каждый вас, как я, поймет, к беде неопытность ведет…

— Что же касается моего портфеля, — продолжала Ирэна Яковлевна нравоучительно, — то вряд ли вы почерпнули бы из него какие-то сведения, касающиеся моей работы и моего командировочного задания.

— О! Я еще раз благодарю вас, товарищ просто Ирэна! Вы так добры ко мне и так щедры на мудрые советы, что я теперь по гроб жизни ваш должник! — как всегда очень серьезно, без тени насмешки произнес Алексей Петрович, глядя на свою спутницу преданными глазами.

Черные пронзительные глаза Ирэны Яковлевны, увеличенные стеклами очков, до этого ледяные, вдруг подернулись печалью, вокруг губ появилась горькая складка.

— Вы чем-то напоминаете мне моего мужа, Алексей Петрович: такой же был, извините, шут гороховый. Мне рассказывали, что он перед расстрелом все пытался шутить и кривляться. Вам, надо думать, иногда очень достается от других.

— Простите. Меня, действительно, иногда заносит. Но вот совершенно серьезный вопрос: сколько вам лет? Я смотрю на вас и никак не могу определить: то вы мне кажетесь моложе тридцати, то значительно старше.

— Во всяком случае, я старше вас на четыре года.

— Откуда вы знаете? Тоже интуиция?

— Я заглянула в ваши документы, — без тени смущения ответила Ирэна Яковлевна. — Должна же я знать, с кем еду в одном купе.

— Разве это нельзя было узнать другим способом?

— Можно, но так надежнее.

— Я, между прочим, заметил, что вы рылись в моем чемодане.

— Ошибаетесь: в чемодан я не заглядывала.

— Да? Может быть. И все-таки… с этической стороны… хотя, конечно, для работника наркомюста…