Жертва

– Может ли такое быть? Я не знаю, никогда прежде о таком не слышала. В любом случае, библиотека Академии должна помочь найти ответы, – пожала плечами Фелисса.

– А что насчет пропавших без вести? Может, мы сможем найти еще кого-нибудь? Нужно пробовать снова.

– Мда-а. Это тоже очень странно. Ещё никогда я не видела, чтобы астральная связь обрывалась бесследно. Это беспокоит меня даже больше. Очень интересная загадка.

– Я говорю о пропавших людях, а вы о загадках с этой вашей магией, – насупился Гидеон. – Мне никогда не понять чародеев. Вам вообще есть дело до простых смертных? Или вы заняты только науками? Сложными и точными.

– Мы говорим обо мне или обо всех чародеях вообще? – уточнила Фелисса, снова сверля его своим знаменитым презрительным взглядом.

– О тебе! – Гидеон нисколько не смутился под её взором. – Ты считаешь себя выше других?

– В этом мире, Гидеон, есть вещи поважнее тебя или меня. Вещи важнее любого человечка, когда-либо рождённого под солнцем. Некоторые понимают это с возрастом, некоторые с опытом, а некоторые не понимают никогда, и всю свою никчемную жизнь проводят в твердой уверенности, что вся вселенная вращается только вокруг них. Знаешь, чего не хватает многим людям?

– Чего?

– Взгляда со стороны. Иногда бывает очень полезно выбраться из своей крошечной черепной коробки и взглянуть на мир вокруг. Этот мир, который жил целую вечность до нас, и будет жить ещё столько же после. Мир столь велик и сложен, что любой человек, да и вообще любое существо в нем, лишь пылинка, которая появляется на краткий миг, а затем исчезает. Что такое человеческая жизнь? Я не знаю. Бесценна ли она? Вряд ли. Поверь, мы не часть какого-то великого божественного замысла. По сути, мы просто рябь на поверхности озера. Для вселенной ты не более важен, чем травинка в поле, или капля воды в океане, понимаешь? Мы часть этого мира, безусловно. Но часть столь малая, что об этом даже смешно говорить.

– И что? К чему ты клонишь?

– Я это к тому, что Вселенная развивается согласно фундаментальным законам, одинаковым абсолютно для всего и всех. А мы, маги, занимаемся исследованием этих законов, исследованием вселенной, её сути. Да, иногда может показаться, что нам нет дела до остальных людей, но это не так. Просто в жизни есть вещи куда более важные, понимаешь? Более важные, нежели бестолковые переживания, эмоции и чувства отдельных человеческих особей.

– Разве? А как насчет твоих чувств? Ты ведь тоже переживаешь и чувствуешь… – удивился Гидеон.

– Это мешает работать. Я стараюсь поменьше отвлекаться на такие вещи, – призналась чародейка.

– Разве тебе не хочется иногда…ну просто… расслабиться? – Гидеон налил еще вина себе и чародейке.

– Иногда, – отпив из бокала, улыбнулась Фелисса. – Иногда…

– Страстям порою нужно давать волю, иначе они сожгут тебя изнутри. – Гидеон особо не надеялся на расположение чародейки, однако этим вечером она ему безумно нравилась. За безупречной красотой и свежестью юной девушки, скрывалась мудрая и опытная женщина, гораздо старше него. Это было немного странно, и в тоже время – невероятно возбуждающе.

– Вы же помните, господин Арка, что я могу чувствовать ваши мысли?

– Конечно,– кивнул юноша, всё больше погружаясь в исследование её декольте.

– И даже не пытаетесь их скрывать! – чародейка склонила голову.

– Конечно…

24

Они поднялись на второй этаж особняка, где располагались спальня и кабинеты чародейки. Фелисса никому не позволяла входить в свои рабочие помещения, даже гувернантке. Но Гидеону не очень-то и хотелось. Его вполне устраивала спальня, которая, между прочим, была обставлена со вкусом. Взгляд агента Службы безопасности Его Королевского Величества успел зацепиться за картину, висевшую на стене. Что-то знакомое… Кажется, точно такую же он видел во дворце. Впрочем, тонкая шея чародейки, идущей чуть впереди, привлекала его внимание куда больше. Вокруг царил полумрак, лишь лунный свет, да светильник в руке Гидеона освещали комнату. Фелисса властным, уверенным движением подтолкнула юношу в глубину спальни и закрыла дверь.

– Помоги мне с платьем, – сказала она, повернувшись к нему спиной.

– Может свечи зажжем? – предложил юноша, отважно сражаясь с многочисленными шнурками её корсета.

– Не нужно.

Когда, наконец, Гидеону удалось одержать победу над всеми завязками и застежками роскошного наряда, на чародейке остались лишь тонкие чулки. Она взяла его за руку и увлекла за собой на огромное ложе с полупрозрачным балдахином.

– Ты очень красивая.

– Я знаю…

– Вы, чародейки, умеете быть красивыми, – Гидеон медленно скользил пальцами по её шее, груди, животу, бедрам…

– Но ведь тебе это нравится?

– Ещё бы! Ты так приятно пахнешь… Фиалка?

– Может быть… – она обвила руками его шею.

– И ещё что-то… сирень?

– И сирень тоже… – она прекратила дальнейшие разговоры, схватив его губы своими губами. Поцелуй был таким обжигающе горячим и страстным, что Гидеон потерял голову, и всё вокруг перестало существовать.

Всё, кроме этой женщины. Её губ. Её запаха. Её тела.

25