Жестокость. История насилия в культуре и судьбах человечества

А Кир, услышав от переводчиков рассказ Креза, переменил свое решение. Царь подумал, что и сам он все-таки только человек, а хочет другого человека, который до сих пор не менее его был обласкан счастьем, живым предать огню. К тому же, опасаясь возмездия и рассудив, что все в человеческой жизни непостоянно, Кир повелел как можно скорее потушить огонь и свести с костра Креза и тех, кто был с ним. Однако попытки потушить костер оказались тщетными[361].

Только теперь читатель узнает, что огонь уже был разожжен, и оставалось совсем немного времени для того, чтобы остановить жертвоприношение Креза. В этой легенде происходит в высшей степени эффективный, практический культурный трансфер греческой философии, с характерной для нее идеей о том, что вопрос о счастливой жизни может быть поставлен только в невыносимой перспективе смерти. Характерный скептицизм выражается в том, как судьба превращает богоподобного правителя в человека. Кир, царь-победитель, поражен глубиной мысли грека Солона и на короткий миг лишается ауры всемогущего правителя, которым он хочет и должен быть.

В рассказе Геродота мы встречаем еще два важных момента. Пленного правителя спасает обращение к высказыванию Солона, которое Кир может без труда отнести к себе. Наступает момент раздражения и удивления, и вместе с тем раскрывается дидактический замысел Геродота. Мудрость Солона отражает атаку против того, кто ее произносит, – находящегося в неравном положении, побежденного царя, который переносит свою судьбу с хладнокровием и самообладанием. В этом смысле можно говорить о силе и авторитете цитаты. Высказывание Солона приносит Крезу уважение в глазах противника-победителя, который делает его своим советником, что, по расчету, выгоднее для него, чем жертвенная смерть. В этой ситуации он постигает – на втором уровне интерпретации – опасность планируемого акта насилия: поскольку оно, как правило, взаимно, он может испытать ту же участь, что и его пленник.

Это мгновенное озарение не помешало Киру проявить жестокость к своим соседям во время войны против массагетов и их царицы Томирис. Геродот призывает своих читателей брать пример с храброй и мудрой царицы, а не с Кира[362]. В этом культурном контексте насилие (и жестокость) правителя являются частью политической реальности; если оно где-то останавливается и сменяется пощадой, то это следует понимать как исключение из правила, не ограничивающее позицию власти. Греческий историк заявляет, что он предпочел бы сделать подобное исключение во избежание совершения жестокого поступка. Скептический взгляд на жестокость предполагает, что насилие должно применяться экономно, «диетически», так как оно может нанести вред самому преступнику.

VII. Камбиc: неуправляемый правитель

Крез, наученный горьким опытом, становится советником и воспитателем царского сына Камбиса, который впоследствии займет видное место в топ-листе самых жестоких правителей в мировой истории. В дальнейшем повествовании потерпевший поражение и получивший пощаду узник царя сохраняет свою весомую роль помощника. С позиции нарратологии он, бессильный, мудрый человек, усвоивший греческую традицию, выступает как фокализатор[363] – в большинстве случаев в унисон с рассказчиком. Он сталкивается с ситуацией, поразительно похожей на ту, в которой находился Сенека, когда пытался убедить тирана, готового пойти на крайние меры, воздержаться от необузданного насилия. Это трудоемкое, неблагодарное и, более того, опасное для жизни дело. Этому посвящена третья книга «Истории», которая открывается рассказом о том, как Камбис отправляется в масштабный военный поход. При первом упоминании о нем читаем: «На этого-то Амасиса и пошел войной Камбис, сын Кира, и вместе с ним шли все покоренные им народности, в том числе ионяне и эолийцы»[364].