Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Итальянский философ Манола Антониоли также много занималась творчеством Делёза и Гваттари, опубликовав во Франции несколько работ, посвященных их мысли[2098]. Сначала «Анти-Эдип» и «Тысяча плато» были для нее работами слишком темными и малопонятными. Однако с 1995_1996 годов она начинает регулярно посещать дом 125 на бульваре Сен-Жермен, где Жан-Клод Полак продолжает вести семинары Гваттари. Она понимает актуальность и даже прогностичность их книг, которые поначалу выглядели слегка бредовыми, какой-то литературой: «Мне особенно кажется, что после 11 сентября 2001 года „Тысяча плато“ стала читаться лучше, поскольку там шла речь о вещах, которые в годы написания книги еще не состоялись и могли показаться научной фантастикой»[2099].

Глава 28 Две смерти

В пятницу 28 августа 1992 года в клинике Ла Борд проходит штатное собрание. Директор заведения, Жан Ури, отсутствует, вместе него – его заместитель Гваттари, который, как обычно, выслушивает пациентов и многочисленные жалобы на порядок распределения задач. Так, например, встает вопрос о расхождении между запланированными задачами и реализованными. Гваттари предлагает собрать команду волонтеров, которая бы занялась этим вопросом, и команда и правда будет создана. Слово берет один из пациентов: «Я хотел, чтобы мы обратили внимание на травы. Меня достала липа. Я читал книгу о них. Мы могли бы собирать их сами. Нужно, чтобы клуб выдал нам двести франков, чтобы сделать из них настойку[2100]. Гваттари серьезно отвечает, что ему эта идея кажется вполне разумной, «потом встает и выходит из комнаты, задержавшись, как мне показалось, на довольно продолжительное время. Возможно, он тогда сходил к врачу. Феликс постоянно болел. Он привык к этому, но у него накопилась усталость, ожесточенность. Потом он вернулся на собрание, проскользнув незамеченным, по своему обыкновению[2101]. Другой пациент берет слово, чтобы поставить вопрос о слабой организации потока машин и пешеходов в парке клиники и потребовать более четкого регулирования их движения. Его слова всех рассмешили. Трудно представить, что в этой дикой местности можно сделать пешеходные зоны, однако «Феликс внимательно смотрит на парня: „Да, машины ездят слишком быстро, здесь у нас в Ла Борд спокойно уже не походишь. Он прав, надо организовать пешеходную зону“, – спокойно говорит он. Парень успокаивается. Собрание заканчивается. На выходе я замечаю в его глазах веселье» [2102].

Это последнее собрание с Гваттари. Вечером кажется, что он пришел в форму. Его дочь Эмманюэль вспоминает этот последний ужин: «Какая в нем была энергия! С таким напором он не говорил уже очень давно. Он просто весь светился, искрил. Он сказал мне: „Давай, повеселись там“, со своей удивительной улыбкой. Уже очень давно я не видела, чтобы он так улыбался»[2103]. Он возвращается в своей небольшой кабинет, а ночью умирает от сердечного приступа в возрасте шестидесяти двух лет. С 1990-х годов у него было несколько инфарктов, его сосуды забиты, однако из-за депрессии он не лечился. Почувствовав приступ во время этого последнего собрания, он мог и должен был лечь в больницу, однако, предпочтя держаться до конца, вернулся как ни в чем ни бывало. Его дети тут же, в Ла Борд. Бруно, обеспокоенный тем, что отец еще не встал, хотя у него была привычка работать по утрам, обнаруживает бездыханное тело в кабинете. На прикроватном столике книги: «Псы Эроса» Дэвида Лоуренса, «Улисс» Джойса на английском. В Ла Борд всеобщее уныние: «Больные плакали, когда У[ри] сообщил им на следующий день о смерти Феликса в большом зале. „Спасибо, что сказали нам“, – ответили они. Хотя многие из них бродили ночью, не в силах заснуть, они постарались не шуметь из уважения к усопшему. Ночь прошла спокойно»[2104].

Смерть настигает Гваттари в тот самый момент, когда он выходил их депрессии, возвращаясь после долгого кататонического периода к своему легендарному энтузиазму. За месяц до этой фатальной ночи он встретился с Татьяной Кекоевич, сербской актрисой 26 лет, которая бежала от войны 1992 года. Она живет в Лондоне и приезжает в Париж на вечер, организованный ее другом, рекламщиком Сашей Гольдманом:

В тот вечер я и встретила Феликса. Я приехала из Белграда, и мне было плохо, все меня постоянно критиковали из-за политики сербов. Феликс один почувствовал, что меня эти вопросы нервируют, и сказал: «Да какая разница! Ты видела Париж?» В тот же вечер он повел меня на экскурсию по Парижу[2105].