Жёлтая виолончель

Я оставлял его в полной нерешительности. Он не знал, чего ему больше хотелось – упасть со скалы вместе с очередным помётом мамаши Лямуш или жить здесь дальше и терпеть злобное семейство Буров, где он всегда останется чужаком.

Я больше не могу читать. Буквы расплываются в синюю пелену. Голова кружится. Холодно. Ну, хорошо, это просто болезнь. Наверно, когда-нибудь мой организм её победит. Или наоборот. Но эта синева, и провалы в памяти, и безумные видения наяву, и обрывки неправдоподобного прошлого – когда это кончится? Похоже на глюки от эликсира Иванова. Но должен же меня этот эликсир когда-нибудь отпустить?

В конце концов, память, которая дарит мне небольшие зарисовки на тему моей жизни, может оказаться просто фальшивкой. И я совсем не тот безымянный мрачный человек из мелкой шарашки, который сидит за монитором часами, тестируя странные программы или беседуя с воображаемым бестелесным другом. А кто я тогда? Левин? Паша Краматорский? Может, я спился и мне в моём алкогольном бреду видится то одна, то другая весёлая картинка? Но если я пьян, то почему тогда мёрзну? Или я Зен, который на самом деле ходит к Философской Бочке с наивными вопросами в попытках постичь свой уродливый мир?

Дверь! Кто-то выходит из подъезда. Она открывается, и появляется старик, ведущий на поводке собаку. Болонка тявкает на меня, и я, глядя на закрывающуюся дверь, понимаю, что не успею остановить её, пока старичок с собакой ещё здесь. Должно быть, мне ещё не настолько плохо, раз меня волнуют такие вещи. Я стыжусь того, что у меня нет дома, и что я хочу погреться в чужом подъезде. Старик и собака удаляются по тротуару. Ничего. Собака сделает свои дела, они вернутся, и я чуть придержу дверь за ними. Всё очень просто.

Зубы мои начинают стучать. Вдоль длинного дома дует холодный ветер. Я вдруг вспоминаю, что у меня в рюкзаке есть свитер. Какой же я идиот. Давно надо было его надеть. Ну, неудивительно, я же ничего не соображаю своей теперешней башкой. Долго вожусь трясущимися руками с молнией рюкзака, нащупываю толстую шерсть, надеваю свитер. Дрожь не останавливается, но всё же становится чуть лучше. Ничего. Ничего. Я переживу эту ночь.

Ага. Вот и старичок с собакой. Движутся по тротуару в мою сторону. Отлично. Сейчас я попаду в подъезд и как следует согреюсь. А ещё в одном из окон рядом, за занавесками, начинает негромко играть какая-то музыка. Та-там, та-там, та-там, та-там, та-та-та-там». Это же что-то очень знакомое… Когда-то я точно её слышал… Плёнка на моём мозге натягивается, и я чувствую, как снова проваливаюсь в чёрную бездну.

Чёрная жидкость покачивалась передо мной. Я с сомнением держал в руке стакан и думал, не хочу ли я всё это прекратить.

– Почему она так выглядит? – спросил я.

– Ну, вы же отлично помните, – сказал Иванов, сидящий напротив меня, улыбаясь, – как вы пили такую же жидкость некоторое время назад. Это мой чай. Только в прошлый раз он был зелёным, а теперь чёрный.

– Ещё я отлично помню, – сказал я, опуская стакан на стол, – что вы обещали мне заплатить деньги сегодня.

– Я же дал вам некоторую сумму в прошлый ваш визит, разве нет? – попытался увильнуть Иванов.

– Некоторую – да, – согласился я. – А обещали заплатить всё.

– Ну, хорошо, – сказал Иванов. – Я виноват. Я пока не смог собрать нужные деньги. Обещаю, что это сделаю. Не будет ли некоторой компенсацией для вас, если я объясню суть моего сегодняшнего эксперимента?

Я вздохнул:

– Валяйте.

– Видите ли, в чём дело… – руки Иванова в резиновых перчатках засуетились, заволновались и, в конце концов, обхватили колени. – Я хочу исправить в вашей личности несколько неудобных моментов. В частности, вашу пассивность. Это не очень точное слово, но я не могу в настоящий момент подобрать более удачное. В целом, по вашим рассказам, вы активный человек – работаете, пишете книгу, преподаёте. Но ваша жизнь устроена не так, как вам хотелось бы, и вы не пытаетесь её менять.

– Я же пришёл к вам, – возразил я.

– Да, это правда, – Иванов снова сделал раздражающий меня жест, поправив очки. – И это хорошо. Но мне хочется, чтобы вы научились принимать важные решения. Для этого я бы хотел, чтобы вы смогли устранить ваши комплексы и страхи. В прошлых экспериментах я увидел, что вы способны на некоторое время оторваться от реальности и абстрагироваться. Но заложить в подсознание новые установки мне не удалось. Поэтому я и предлагаю вам принять эликсир нового образца. Выпейте.

Я снова поднял со стола стакан и рассмотрел содержимое. Было похоже на битум, только чуть жиже. Отхлебнул. Вкус был не то чтобы противный, но неестественный.

– Хорошо, – сказал Иванов. – Это правильно, что вы согласились выпить. Поверьте, это больше в ваших интересах, чем в моих.

– А чем отличается этот эликсир от прошлого? – спросил я. – Кроме цвета и концентрации?

– Немного переставлены акценты в действии, – сказал Иванов. – Чуть больше того, чуть меньше сего… Не волнуйтесь.

Я хлебнул ещё и ещё. Наконец отставил почти пустой стакан, по стенкам которого сползала чёрная гадость.