Живой

Грэйс вернулась минуту спустя, села на свой стул и снова коснулась моей руки. Я почувствовал, что хватка на мячике для упражнений снова немого ослабла, я был ошеломлен от чувства ее близости ко мне. В этот раз я удержал себя в руках.

— Они золотисто-карие ближе к зрачку, затем они меняют цвет на серо-голубой. Внешний край скорее зелено-голубой. И везде немного коричневых пятнышек.

Другими словами, это были глаза, в которых я мог бы утонуть, если бы я мог, черт возьми, видеть их.

— Ты высокая? — спросил я, чувствуя, что ее образ формируется у меня в голове. — Вообще-то я мог бы определить, но коляска...

— Примерно пять футов три дюйма. Совсем не такая уж и высокая.

Достаточно высокая, чтобы идеально уместиться у меня на груди, и если бы я стоял, макушка ее головы, вероятно, как раз доставала бы до моего подбородка.

— А твой нос?

Она тихим голосом засмеялась. Я мог представить, что она качает головой, но другого способа выяснить, как она выглядела, не было. Вместо того, чтобы поспорить об этом, она, казалось, согласилась ответить на все мои странные вопросы.

— Я даже не знаю, как его описать.

Я пожал плечами.

— Он маленький и узкий? Прямой? Крючком?

— Он прямой. Думаю, что скорее маленький. Мне всегда казалось, что он немного заострен. Весь покрыт веснушками.

Мои губы сложились в улыбку. Вот подробности, которые мне нужно было услышать.

— Твои уши?

Я услышал, как она зашевелилась на стуле, и предположил, что она дотронулась до своих ушей. Я сжал руки в кулаки, чтобы подавить сильное желание коснуться их самому.

— Это просто уши. Не слишком большие, не слишком маленькие. Мне нравится носить свисающие серьги. Мочки нормального размера? — она произнесла это как вопрос, и я почувствовал, как ее рука снова прикоснулась к моей, когда она пожала плечами.

— Ты уверена насчет этого?

Она вздохнула, прежде чем сказать:

— Да, уверена.

Других вопросов, которые я мог бы задать, не выглядя при этом как проныра, не было. Полные ли у тебя губы? Есть ли у тебя ямочки, когда ты улыбаешься? Твоя шея тонкая и нежная? И я не стану даже начинать задавать вопросы о том, что я хотел бы знать об остальном ее теле.

— Что-нибудь еще?

Я прокашлялся и отъехал от стола. Существовал еще только один способ для меня увидеть ее, но я не хотел ставить ее в неловкое положение.

— Хм, нет. Ничего, что будет...

Я почувствовал, как ее рука легла на мою, останавливая меня, чтобы я не уехал, не сбежал от нее, прежде чем я скажу что-нибудь глупое.

— Я знаю, ты не помнишь меня до этого, но я... — она осеклась, ее пальцы сдавили мне кожу.

Боже, если бы я мог прикоснуться к ней, мне не нужно было бы задавать вопросы. Я бы смог чувствовать каждый нежный изгиб и контур, и кроме этого мне не нужно было бы больше ничего. Если бы я только мог прикоснуться к ней.

— Я никогда не была одной из тех девушек, рядом с которыми ты оказывался слишком часто.

Я нахмурился и подался вперед в ожидании объяснения. Я понятия не имел, о чем она говорила. Конечно, она не была одной из тех девушек. Она была настоящей и милой, полной сочувствия и умной. Те, другие девушки были просто фальшивками. Красота была только снаружи.

— Я никогда не была по-настоящему красивой. По крайней мере, не той красотой, которую видели бы все. Я была типа неуклюжей и занудной, но круглее в тех местах, где другие девушки были плоскими. И до сих пор я такая. Это важно?

Я помедлил, прежде чем кивнул своему пониманию, улыбаясь, когда я представил ее себе.

— Так, значит, ты говоришь, что выглядишь как настоящая женщина, а не предмет мебели?

Она открыла рот от изумления и убрала руку с моей руки.

— Я этого не сказала.

Я ждал, когда она продолжит. Скажет хоть что-нибудь, что дало бы мне более четкое представление о ней. Она продолжала молчать. Мне начало казаться, что воздух вокруг меня стал слишком плотным, чтобы им дышать.

Грэйс откашлялась и поерзала на стуле. Я хотел знать, что она сейчас делала со своими руками. Она сцепляла их вместе? Клала их на колени? Взъерошивала ими волосы? Смотрела ли она на меня или старалась избегать этого?

— Я — это я, — спокойно сказала она.

— Ты красивая, — слова вылетели из моих уст без подсказки, но внутри меня не было ничего, что захотело бы забрать слова назад.

Она самоуничижительно засмеялась, и мне снова стало интересно, что она делала со своими руками.

— Может быть, я и слепой, Грэйс. Но, все же, некоторые вещи я вижу.

Молчание.

Я понятия не имел, что делал, но черт меня побери, если я мог остановиться. Последние несколько недель были просто пыткой. Ошеломляющее страдание, мне хотелось, чтобы оно закончилось и длилось вечно. В каком-то смысле это был мир. Быть с ней, заменившей все остальное. Я не хотел от этого отказываться.

Но, по ее словам, я — это я.