Живой

— Я устал. Думаю, пойду спать, — пробормотал я. Моя левая рука заболела, когда я схватился за холодный металл колеса. Я повернул коляску и на ощупь объехал стол. До моего слуха донесся звук движения Грэйс, когда она начала собирать тарелки, которые все еще стояли на столе. Я покачал головой и выругался про себя. Я не хотел, чтобы она убирала за мной беспорядок, но я все равно бы был бесполезен.

— Я приду в понедельник, Меррик. Доброй ночи.

Доброй ночи?

Доброй ночь была бы, проведи я ее за разговорами с ней и слушая ее рассказы о ее подруге и ее родителях. Слушая ее рассказы о ее любви к музыке и рассказывая ей о вещах, которые я любил... о вещах, которые я привык любить.

Еще было совсем не поздно. На самом деле, я был уверен, что не было даже шести часов к тому моменту, как Грэйс закончила убираться на кухне. Сигнал ее телефона заставил меня прислушаться, приглушенный звук ее голоса почти так же успокаивал, как ее пение.

Я сидел в темноте и слушал с минуту, но мои чувства усилились, когда я услышал панику в ее голосе. Шаги быстро приближались, когда она направилась в мою комнату, и я развернул коляску, когда услышал ее у двери.

— Что не так?

Она сделала глубокий вдох, и ее шаги приблизились. Своей маленькой рукой она схватила меня за руку и вложила мне в ладонь сотовый телефон, загнув мои пальцы вокруг него.

— Это твой отец. Ему нужно с тобой поговорить.

Я поднес телефон к уху и прежде, чем сказал хотя бы слово, услышал суету на заднем фоне.

— Папа?

— Меррик, это твой брат. Митч попал в аварию и прямо сейчас он направляется в больницу.

«Митч?»

«Мой младший брат попал в аварию».

«В какую аварию?»

«Сильно ли он ранен?»

«Был ли с ним кто-нибудь еще?»

В голове роились бесконечные вопросы, но только один из них выделялся среди других. Перед моими бесполезными глазами возникла картинка, и я снова увидел их. Моих друзей, огонь.

Я слышал, как плакала мама, а отец пытался ее успокоить. Я закрыл глаза и сделал вид, будто это было причиной, по которой я мог избавиться от этой картинки. Я перестал бы все это видеть. Все внутри меня перемешалось, я крепко сжал телефон. Скрип пластика под давлением был единственным звуком, который позволял мне не терять связь с реальностью.

— Он...

— Он жив, и, кажется, Мика считает, что он будет в порядке, но у него есть пара довольно серьезных ранений.

— С остальными все в порядке?

— Да, они в порядке. Он был один, и другой водитель жив, но только потому, что он примерно в пять раз превысил допустимый уровень алкоголя в крови. Еще нет и шести, а парень уже был пьян.

Эта информация разозлила меня. Я мог справиться с гневом. Я мог сосредоточиться на гневе.

— Где ты? Можешь приехать и забрать меня?

— Мы уже в пути. Будем через две минуты.

Я бессильно опустил руку, все еще держа маленький телефон, но громкий стук, который я слышал, означал, что моя хватка ослабла. Я не помню, как, но вдруг оказалось, что я стою и протягиваю руку к стене, которая, я клянусь, была рядом. Мое дыхание было порывистым, а боль в ноге казалась такой, будто на ней было десятитонный булыжник.

Мне было плевать. Мне нужно было добраться до моего брата.

Мне нужно было добраться до этого сукина сына, который врезался в его машину, и мне нужно было заставить его заплатить за свою попытку забрать у меня кого-нибудь еще, забрать кого-нибудь у моей семьи.

— Меррик?

Голос Грэйс пробивался сквозь шум в моих ушах. Она обвила руками меня за талию, возвращая мой разум в мое тело.

— Меррик, что ты делаешь? Сядь обратно.

— Мне нужно ехать, — я удержал равновесие на здоровой ноге, и она поддержала меня, поддев плечом мой бок.

— Я знаю, и мы довезем тебя до твоего брата, но причинив себе вред, туда быстрее не доберешься. Ну же, давай посадим тебя снова в коляску, и я помогу тебе сесть в машину, хорошо?

Одной рукой она держала меня за живот, в то время как другая осталась обвивать мою спину. Она повернула меня, и сила воли, наконец, покинула меня. Головокружение вывело меня из равновесия, и мы вдвоем сильно свалились, я в свою коляску, а Грэйс практически мне на колени. На автомате я потянулся к ней руками и удержал ее от падения на пол. Она выругалась и сохранила равновесие, потом проверила мою больную ногу и убедилась, что иммобилайзер не сильно сместился. Боль была сильной, но почти запоздалой, и я не мог контролировать свое дыхание. Возникло такое ощущение, будто мое лицо было покрыто паутиной, в то время как шея едва могла удержать голову.

— Дыши, Меррик. Мне нужно, чтобы ты постарался успокоиться и смог сделать глубокий вдох.