Живой

— Меррик. Ты не сломан. Может быть, немного поцарапан, — подчеркнула она. — Но иногда царапины делают вещи красивее.

Я схватил ее маленькую руку в свою и повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь. Она всхлипнула, когда я отстранил губы от ладони, ее голос послал по венам разряд.

Слабым движением она потянула мои руки вперед, направляя их ближе к себе, пока я не обнял руками ее лицо.

— Ты все еще хочешь меня видеть?

— Больше, чем когда-либо, — признался я.

Ее кожа была такой нежной, как бархат или шелк. Я боялся, что если я был недостаточно нежным, я мог причинить ей боль. Мои пальцы были не такими шершавыми, как обычно, но они не заслуживали того, чтобы касаться ее прекрасной кожи.

Она меня не остановила.

Я перемещал руки по ее щекам, ее подбородку, чувствуя каждую черточку ее лица и рисуя в своем воображении ту совершенную картинку, которую мои глаза так отчаянно силились увидеть. Мне хотелось коснуться ее губ, но я оставил их на десерт. Они, несомненно, лишили бы меня дыхания.

Придвинувшись вперед, я запустил пальцы в ее волосы и обнаружил, что они длиннее, чем я себе представлял. Пряди скользили между пальцами как шелк; невероятно.

Она судорожно вздохнула.

— Все в порядке? — спросил я хриплым голосом.

— Да, — прошептала она в ответ.

У меня дрожали руки, я скользнул и накрыл пальцами ее уши, почувствовав пирсинг в верхнем хряще ее левого уха. Боже, мне он нравился. Почему-то этот пирсинг мне показался таким сексуальным.

Я еще раз скользнул пальцами вниз к ее подбородку и прижал большие пальцы изнутри, пока не коснулся ее носа. Он был такой миниатюрный. Улыбаясь, я слегка шлепнул по кончику носа.

— Ты была права. Этот нос маленький, но он точно прямой.

Она захихикала, судорожно вздохнув.

— Я такая, как ты себе представлял?

Я провел большим пальцем между ее бровей и почувствовал мягкие беспокойные линии на ее лбу.

— Лучше, Грейс. Гораздо лучше, и это о многом говорит. Ты прекрасна.

Я почувствовал движение ее щек под моими руками. Она улыбалась.

Я не мог устоять. Я должен был узнать, как выглядела эта улыбка, какой она была. Я опустил руки, кончиками пальцев нащупал ее полные, нежные губы. Она перестала улыбаться, но я не мог позволить себе разочароваться.

Будет еще намного больше возможностей заставить ее улыбаться, и я уверен на все сто, что я воспользуюсь каждой из них.

Я дернул ее за нижнюю губу большим пальцем, желание попробовать эту губу на вкус было сильнее, чем когда-либо. Ее дыхание касалось моих пальцев, пока я пытался запомнить это ощущение.

— Я хочу поцеловать тебя.

Я задержал дыхание, ожидая ее разрешения, хотя мне было все равно, получу я его или нет. Спустя столько времени ничто не могло помешать мне попробовать Грейс. Всего один разок. И все. Мне это было нужно больше, чем нужно было дыхание.

— Да, — вздохнула она.

Я не остановился, я даже не думал. Я наклонился, медленно и неуклонно, надеясь, что я не промахнусь, и зная, что меня больше ничего не волнует. Наши носы соприкоснулись, и мне было интересно, закрыла она глаза или нет.

Именно в этот момент, как раз перед тем, как наши губы встретились, я знал без малейшего сомнения, что сделаю для нее все, что угодно, буду для нее, кем угодно. Но мне и не нужно было этого, потому что она же приняла меня таким, каким я был.

Ее губы, наконец, прижались к моим губам, и внутри меня взорвался жар. Впервые в жизни это был не просто поцелуй.

Это было все.

Все, чего моя разбитая душа, возможно, могла просить.

Я держал ее лицо в своих руках, стараясь держать ее именно там, где я и хотел, когда я поцеловал ее настойчивей. Ее губы приоткрылись, маня меня, и я, наконец, мог попробовать ее на вкус.

Печенье. Как кто-то мог быть на вкус, как печенье?

Слабый стон слетел с ее губ, когда ее язык коснулся моего. Я больше не мог вынести этого. Я притянул ее ближе к себе, сомкнув губы с ее губами, обвив руками ее талию.

Она зарылась руками в мои волосы, держа меня против себя, целуя меня совершенно по-другому. Медленно и спокойно. Я чувствовал каждое ее движение, слышал ее дыхание. Чем медленнее был поцелуй, тем быстрее в груди билось мое сердце.

— Меррик...

Слышать мое имя, слетающее с ее губ, было как слушать ее пение. Все, что нас окружало, просто исчезло.

— Нам нужно притормозить, Меррик...

Боже, мой, я не хотел этого делать. Я хотел положить ее перед собой и исследовать каждый дюйм ее нежности. Но тот человек, которым я хотел быть для нее, не позволил бы мне это. Поэтому я медленно отстранился, не выпуская ее из рук.

— Хорошо, — вдохнул я.

Она наклонилась и снова прижалась губами к моим губам, держа мое лицо в своих руках.

— Это было...

— Да.

— Я никогда...

— Да.

Это были последние слова, произнесенные за целый час. Я наклонился назад на спинку дивана, и Грейс устроилась в моих руках, положив голову мне на плечо. Сосчитать, сколько раз я поцеловал ее в лоб или в волосы, было невозможно.

Она не выражала недовольство, а я не выяснял причину, по которой она попросила притормозить. Я дал бы ей все, что ей было нужно, так быстро, как ей понадобится. Если бы я мог остаться здесь, рядом с ней.