Живой

— Эрик ударил по тормозам, резко, и все мы заткнулись. Именно Дариус спросил, какого черта происходит, потому что это была незапланированная остановка. Я сообщил остальному конвою, чтобы они подождали, пока мы все не исправим. А Эрик… — глубокий вдох, — он только посмотрел на меня. Ничего не говоря. Я помню, что он так побледнел, даже больше, чем обычно, будто он увидел приведение. Я никогда не забуду, на что походил этот страх. Он увидел это до того, как у нас появился хотя бы шанс. Он всегда видел беду первым, вот почему он был водителем.

Пальцы Грэйс вернулись к моим волосам, и я закрыл глаза, успокаивающее прикосновение помогало мне не потерять почву под ногам. Мой голос казался наждачкой, каждый вдох требовал огромных усилий.

— Все произошло так чертовски быстро, Грэйс. Я увидел страх на лице Эрика за долю секунды до того, как отражение сверкнуло в моих глазах, и я знал. Это был сигнал. Я даже не успел сделать полный вдох до удара.

— Что это было? — тихим голосом спросила Грэйс.

— СФЗ. Снаряд, формирующийся при взрыве заряда. Это просто перевернутая медная пластина в гребаной жестянке со взрывчаткой. Именно планировка делает его таким смертельным. Расплавленная кинетическая ракета. Она точно ударила в водительское сиденье, и Эрик просто... исчез. Эта вещь прожигала все насквозь. Я думал, что умер. Вряд ли я выжил бы в этой громадной, огненной дыре в передней части броневика. Но я выжил и чувствовал, что горю, сильнее, чем ранение в бок, — я протянул руку к ребрам, вспомнив, как ожог разошелся по коже. — Я даже не знал, что у меня сломана нога, пока не нашел Райана, висящим на боку броневика. К тому времени адреналин прилил так быстро, что я снова мог бы нанести удар и так ничего и не почувствовал бы.

— Я оттащил Райана на 50 футов сломаной рукой. Мне пришлось просунуть пальцы под его жилет и использовать все силы, которые еще остались у меня в руке. Они уже начали стрелять. Каждый удар по моему жилету сбивал меня с ног. Но я должен был убрать оттуда Райана. Это была единственная мысль в моей голове. «Он должен увидеть свою дочку».

Я вспомнил о боли в ту секунду, когда мы свалились за вторым грузовиком. Как только я оказался на земле, подняться уже не смог. Я попытался и, возможно, именно это расстраивало меня больше всего. Я попытался, но не смог. Пыль в воздухе от пуль, ударяющихся в землю вокруг нас, жар от огня, крики; я хотел это исправить. Но не смог.

— Я собирался вернуться за Дариусом, но он уже исчез, и броневик горел как костер на четвертое июля, — объяснил я ей напряженным голосом, переживая отчаяние, которое я чувствовал в тот момент.

Грэйс дышала со мной, еще раз потерев мне плечи, чтобы снять напряжение, овладевшее мной. Ее пальцы не покидали меня.

— Ты бы не подумала, что существует звук, когда плавится метал, но он есть. Сначала это шипение, затем громкий стонущий скрежет, как будто великан только что протянувший руку и медленно сокрушающий все вокруг своими пальцами. Затем все это рушится само по себе. Я слышал рев огня вперемешку с вызываемыми эвакуационными вертолетами. Я слышал их так ясно и видел панику на лицах некоторых вокруг меня. И я знал. Была вероятность, что нас не собираются спасать.

— В тот момент ты все еще видел?

Я кивнул.

— Последнее, что я видел, был огонь и Райан, в крови и без сознания. Затем все потемнело. Я видел достаточно, чтобы почувствовать приближение конца. Как достаточно, чтобы почувствовать, насколько бесполезным я был.

— Меррик.

— Я знаю. Я знаю, это неправильно, но это правда.

Она опустилась на кровать, и ее теплое дыхание коснулось моей щеки. Взяв в руки мое лицо, она поцеловала меня, нежно и медленно. Этот поцелуй не был похож на страстные поцелуи, которыми мы обменивались, прежде чем заснуть, но был не менее сильным.

— Все в порядке, Меррик. Иногда чувствовать себя слабым и ранимым нормально.

Я начал качать головой, но она снова поцеловала меня, и мои мысли унеслись куда-то в другое место.

— Это делает нас сильнее, — сообщила она, прижимаясь лбом к моему лбу. — Это готовит нас к тому, что случится.

— И что случится?

— Что-то большее. Но мы не позволяем этому сломить нас полностью. Мы боремся с этим, даже когда мы чувствуем конец. Мы плачем, кричим и злимся, но не сдаемся.

Я сглотнул, чувствуя, как тепло разливалось в моей груди, когда она говорила.

— Как я не видел тебя раньше, Грэйс?

Вместо ответа она снова меня поцеловала, но теперь я взял на себя инициативу. Мне не нужен был ответ, и я больше не хотел разговаривать. Я просто хотел ее.

Я провел языком по ее губам, желая, чтобы она открыла их для меня, и она так и сделала. Она выгнула спину дугой, прижавшись своим теплым, мягким телом ко мне. Я перекатился и оказался над ней, балансируя на локтях так, чтобы не упасть на нее, и прижал колено между ее ног. Оно болело, но мне было наплевать. Это стоило боли.