Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

И ещё одно необычное свидетельство. Его автор – воспетая поэтом красавица Анна Керн, гостившая в 1825 году у своих родственников в Тригорском. Она подробно записала о своих встречах с Пушкиным в доме Прасковьи Александровны Осиповой, где поэт был частым и желанным гостем. Не забыла и упомянуть: «Он после часто к нам являлся во время обеда, но не садился за стол; он обедал у себя, гораздо раньше, и ел очень мало. Приходил он всегда с большими дворовыми собаками, chien-loup (волкодавами)». Друзья поэта также вспоминали, что Пушкина в его прогулках по окрестностям Михайловского нередко сопровождали огромные псы.

Для прогулок была у поэта и трость с набалдашником в виде собачьей головы – её он подарил дочери графини Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой. Маленькая Александрина, как сообщал Александр Раевский своему приятелю из Одессы, «вспоминает о вас, она часто говорит со мной о сумасбродном г-не Пушкине и о тросточке с собачьей головкой, которую вы подарили ей».

Как подзывал Александр Сергеевич своих любимцев, какие собачьи клички были популярными в пушкинское время?

Вот лишь те, что были упомянуты поэтом в его повестях и поэмах: Барс, Цербер, Полкан, Сбогар, Соколка, Лара, Гектор. Некоторые из них я обнаружила в черновых вариантах пушкинских рукописей.

Любопытны поэтические «заготовки» к поэме «Езерский», которую пушкиноведы склонны считать во многом автобиографической:

Цербер по долгу своему,
Залаяв прибежал к нему
И положил ему на плечи
Свои две лапы – и потом —
Улёгся тихо под столом…

И дальше: «Радостно залаял Сербер лохматый», «походку признав», «узнав хозяина», «страж его», «навстречу кинулся».

Чуть ранее нахожу ещё строки, также не вошедшие в полный текст поэмы:

В углу косматый Барс лежал,
Дремал ленивою душой,
Лениво наяву дремал…

Так точно подметить особенности собачьей повадки, невидимые и недоступные стороннему взгляду, мог только истинный знаток, тонкий ценитель «псовых достоинств». Таковым и был поэт.

Весьма характерна сценка из «Нравоучительных четверостиший», именуемая Пушкиным «Безвредная ссора»:

За кость поссорились собаки,
Но, поворчавши, унялись
И по домам спокойно разошлись.
Бывают ссоры и без драки.

Верный Соколко и его четвероногая братия

С детства памятна и любима пушкинская «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях». Знакомые всем строки. Вот злая Чернавка замыслила погубить юную царевну:

И с царевной на крыльцо
Пёс бежит и ей в лицо
Жалко смотрит, грозно воет,
Словно сердце пёсье ноет,
Словно хочет ей сказать:
Брось! – Она его ласкать,
Треплет нежною рукою;
«Что, Соколко, что с тобою?
Ляг!»…

Возвратились «с молодецкого разбоя» братья, а их милая сестрица – бездыханна:

Входят – ахнули. Вбежав,
Пёс на яблоко стремглав
С лаем кинулся, озлился,
Проглотил его, свалился
И издох. Напоено
Было ядом, знать, оно…

Верно, это одни из лучших стихотворных строк, посвящённых собачьему племени в мировой поэзии.

Болдинской осенью 1833 года на рукописи «Сказки о мёртвой царевне…» поэт запечатлел голову собаки, чем-то похожую на любимца отца – Руслана. Видимо, этот преданный пёс долго ещё помнился Александру Сергеевичу…

С рисунка взирает весьма выразительный глаз, то ли собачий, то ли человеческий, и над ним будто бы выведена бровь. Нижняя часть морды жирно заштрихована – уж не прорисованы ли то бакенбарды?! И другой рисунок собачьей головы пушкинисты называют иногда… автопортретом поэта. Словно он пытался примерить на себя… собачий образ. Такова сила поэтического перевоплощения. И как тут вновь не вспомнить о желании Пушкина «быть борзой собакой»!

Обратимся к «Евгению Онегину». Колоритная сценка приезда соседей на бал к Лариным по случаю именин Татьяны:

С утра дом Лариных гостями
Весь полон; целыми семьями
Соседи съехались в возках,
В кибитках, в бричках и в санях.
В передней толкотня, тревога;
В гостиной встреча новых лиц,
Лай мосек, чмоканье девиц,
Шум, хохот, давка у порога,
Поклоны, шарканье гостей,
Кормилиц крик и плач детей.

И в других, явно сатирических строках фигурирует симпатяга-шпиц: