Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

А 1 марта пришлось на последний день Масленицы. Катанье в санях (в них участвовал и несостоявшийся жених Натали князь Платон Мещерский), блины у Пашковых. Москва, как говорили, тряхнула стариной. Праздникам и веселью, казалось, не будет конца. Как и поздравлениям поэту с женитьбой…

Одно из, пожалуй, самых ярких и образных замечаний о Пушкине тех дней: «Пьян своею женою!» Именно так писал Степан Петрович Шевырёв, литературный критик и знакомец поэта, живший на ту пору в Риме. Вот куда долетели вести о счастливой женитьбе Пушкина!

И хотя арбатская квартира была нанята ровно на полгода – до двадцатых чисел июля, уже в марте поэт просит друга Петра Плетнёва подыскать ему дачу в Царском Селе: «…Мочи нет, хотелось бы… остановиться в Царском Селе. Мысль благословенная! Лето и осень таким образом провёл бы я в уединении вдохновительном, вблизи столицы, в кругу милых воспоминаний… А дома, вероятно, ныне там недороги: гусаров нет, Двора нет…»

Просьбы Пушкина всё настойчивее: «…Ради Бога найми мне фатерку – нас будет: мы двое, 3 или 4 человека да 3 бабы. Фатерка чем дешевле, тем, разумеется, лучше… Садика нам не будет нужно, ибо под боком будет у нас садище… Ради Бога, скорее же!»

Ещё до женитьбы, в январе 1831-го, поэт словно предчувствовал будущие осложнения: «Я не люблю московской жизни. Здесь живи не как хочешь – как тётки хотят. Тёща моя та же тётка». Супружеская жизнь Пушкина впервые подверглась столь серьёзным испытаниям. Он, муж, глава семейства, принимает волевое и единственно верное решение: «Я был вынужден уехать из Москвы во избежание неприятностей, которые под конец могли лишить меня не только покоя; меня расписывали моей жене как человека гнусного, алчного, как презренного ростовщика, ей говорили: ты глупа, позволяя мужу… и т. д. Согласитесь, что это значило проповедовать развод… Не восемнадцатилетней женщине управлять мужчиной, которому 32 года. Я проявил большое терпение и мягкость, но, по-видимому, и то и другое было напрасно. Я ценю свой покой и сумею его себе обеспечить».

Ах, как неприятно было читать эти строки тёще, Наталии Ивановне!

…Дорожный экипаж, увозивший молодую чету из Москвы, догоняла депеша, адресованная петербургскому обер-полицмейстеру и гласящая о том, что «Александр Пушкин выехал из Москвы в Санкт-Петербург вместе с женою своею, за коим во время пребывания здесь в поведении ничего предосудительного не замечено».

Свадебное путешествие только начиналось.

«Живу в Царском Селе»

Свадебное путешествие в мае 1831-го – и куда? В Царское Село! Пушкину хотелось поскорее увезти юную жену от московских тётушек и кумушек, от их советов и наставлений, мечталось очутиться вдруг «в кругу милых воспоминаний».

Супруги сняли небольшую дачу с мезонином и верандой, принадлежавшую вдове придворного камердинера Анне Китаевой. Дача – всего в нескольких минутах ходьбы от Лицея и Екатерининского парка. Здесь Пушкины прожили с мая по октябрь. И доставили немало удовольствия всем любопытствующим, наблюдавшим, как поэт под руку гулял возле озера с женою, одетой в белое платье и с наброшенной на плечи, свитой по тогдашней моде красной шалью.

Став женой русского гения, Натали приняла как венец магическое имя Пушкина и с той самой минуты перестала принадлежать лишь себе. Теперь и на неё, как и на знаменитого супруга, были направлены взоры тысяч людей – испытующие, восхищённые, завистливые, ревнивые. Отныне она рядом с Пушкиным, и ей даже «дарован» своеобразный титул – «поэтша».

Безоблачные месяцы жизни молодой четы! Поистине, те летние месяцы были озарены поэтическим вдохновением: написаны «Сказка о царе Салтане…», письмо Онегина к Татьяне, «Бородинская годовщина», «Клеветникам России», готовились к изданию «Повести Белкина». Молодая супруга помогала поэту – переписывала набело его рукописи. Была и первой слушательницей новых стихов.

Днём свет божий затмевает,
Ночью землю освещает…

В мезонине Пушкин обустроил рабочий кабинет: поставил в нём диван и круглый стол с чернильницей и бумагами. Рядом на маленьком столике стоял обычно графин с водой, лёд и банка с крыжовенным вареньем. На полках, на столе, на полу – книги, книги, книги…

«Я… поднималась вместе с его женой в его кабинет… Когда мы входили, он тотчас начинал читать, а мы делали свои замечания», – вспоминала фрейлина Россет.

Не всё так благостно – есть в мемуарах Александры Осиповны и язвительные строчки: «Так как литература, которою угощает меня Пушкин, наводит смертную скуку на его жену, то после чтения я катаю её в коляске, чтобы привести её в хорошее положение духа»; «Ужасно жаль, что она так необразованна; из всех его стихотворений она ценит только те, которые посвящены ей: впрочем, он прочёл ей повести Белкина, и она не зевала».