Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

Вот он, адрес первой семейной квартиры поэта в Петербурге. Во всяком случае, так принято считать, – всего несколько дней прожили Пушкины на Вознесенском проспекте у Измайловского моста в доме Берникова по возвращении из Царского Села, где на даче Китаевой провели они счастливые месяцы. В середине октября 1831-го поэт привозит свою Натали в дом на Галерной. Понравилась ли ей квартира на унылой петербургской улице, где сплошь дома да камень, после роскоши царскосельских садов? Да и задавалась ли таким вопросом Натали, – ведь рядом был Он, знаменитейший в России поэт, её муж, и она уже носила под сердцем его дитя…

Вероятней всего, переехать на Галерную посоветовал Пушкиным Дмитрий Гончаров, временно поселившийся на ней, а затем навестивший сестру и её мужа в Царском Селе. Свои петербургские новости отписывает он «Любезнейшему Дедушке» в Полотняный Завод: «Прибывши сюда благополучно… переехал в Галерную улицу в дом Киреева… Я видел также Александра Сергеевича, между ими царствует большая дружба и согласие; Таша обожает своего мужа, который также её любит; дай Бог, чтоб их блаженство и впредь не нарушалось. Они думают переехать в Петербург в октябре, а между тем ищут квартиры».

Квартиры, что сдавала внаём вдова тайного советника Ольга Константиновна Брискорн, были: «в бельэтаже одна о 9, а другая о 7 чистых комнатах с балконами, сухим подвалом, чердаком… на хозяйских дровах по 2500 рублей в год». На одну из них (какую именно, уже не узнать) и пал выбор Александра Сергеевича.

Прежде таких дорогих квартир в Петербурге снимать Пушкину не приходилось. «Женясь, я думал издерживать втрое против прежнего, вышло вдесятеро», – пенял он на дороговизну петербургской жизни другу Нащокину.

Когда-то в Москве, устав от нравоучений тёщи, поэт мечтал о вольной жизни в столице: «То ли дело в Петербурге! заживу себе мещанином припеваючи, независимо и не думая о том, что скажет Марья Алексеевна».

На новой квартире Пушкиным предстояло прожить осень – первую в их совместной жизни, встретить Новый, 1832 год и его весну. Сюда, на Галерную, из мастерской Александра Брюллова, брата великого Карла, возвращалась с портретных сеансов Натали, – художник работал тогда над акварельным портретом красавицы Пушкиной. Супруг жаждал поскорее увидеть творение мастера: «Брюллов пишет ли твой портрет?»

Несколько недель, пока Пушкин уезжал по делам в Москву и жил у Нащокина, Натали пришлось быть одной. На Галерную, в дом Брискорн, «милостивой государыне Наталии Николаевне Пушкиной» доставлялись из Москвы его письма. Исполненные любовных признаний и беспокойства: «…Тоска без тебя; к тому же с тех пор, как я тебя оставил, мне всё что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и того и гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы».

Первые месяцы супружеского счастья, или, по Пушкину, – покоя и воли. А ведь ещё недавно друзей Пушкина так занимала его будущая свадьба: не погасит ли проза семейной жизни святой огонь поэзии?

Опасения напрасны: увидели свет восьмая глава «Евгения Онегина», третья часть «Стихотворений Александра Пушкина», подготовлен альманах «Северные цветы», изданный в пользу осиротевшего семейства друга Дельвига.

Мудрец Василий Жуковский, пристально наблюдая за душевным состоянием женатого Пушкина, нашёл, что его семейная жизнь пошла на пользу и поэзии.

В этом доме Натали и сама дерзнула писать стихи, или, точнее, послать их на отзыв мужу. «Стихов твоих не читаю. Чёрт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своём здоровье» – Её робкие поэтические опыты Пушкин безжалостно пресёк. Почти как Онегин, резко одёрнувший милую Татьяну. Продолжала ли она втайне заниматься стихотворчеством? Кто может сейчас ответить…

Супружеская жизнь потребовала от неё вскоре иных забот, и дом на Галерной стал для Натали своего рода школой молодой хозяйки, а муж – первым наставником в житейских делах. Пушкин недоволен слугами Василием и Алёшкой, их дурным поведением. И выговаривает жене, не проявившей должной твёрдости с ними, да ещё принявшей без его ведома книгопродавца: «Вперёд, как приступят к тебе, скажи, что тебе до меня дела нет; а чтоб твои приказания были святы».

Жизнь в доме вдовы тайного советника по какой-то причине Пушкиных не устроила. Возможно, дело было в самой Галерной: в веке девятнадцатом, как и ныне, ни единое деревце на ней на не радовало глаз – сплошная каменная «першпектива». Рискну предположить, что, думая о будущем младенце, Наталия Николаевна хотела подыскать квартиру где-нибудь в зелёном уголке Петербурга. Видимо, дом Алымова на Фурштатской улице вблизи Таврического сада (да и окна самой квартиры выходили на бульвар) удовлетворял её пожеланиям. Как-никак, а место это считалось аристократическим кварталом Литейной части Петербурга.

На Фурштатской, по соседству с «Медной бабушкой»