Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

Видимо, Пушкин, обращаясь с просьбой о разрешении на переплавку статуи, знал о ней только со слов Афанасия Николаевича, иначе не назвал бы её уродливой. И вот первое письмо поэта о возможной участи памятника, адресованное генералу Бенкендорфу (29 мая 1830 г.): «Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своём имении Полотняный Завод памятник Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за неё 40 000 рублей, но нынешний её владелец г-н Гончаров ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил, как памятью о благодеяниях великой государыни…»

Когда времена изменились и статую можно было установить, у тогдашнего владельца Полотняного Афанасия Гончарова ни средств, ни желания исполнить задуманное уже не осталось. Так и пришлось бронзовой императрице покоиться в подземелье – необычная «ссылка» длилась четыре десятилетия.

При Афанасии Николаевиче жизнь в имении круто изменилась: наследник оказался большим любителем роскошных пиров, маскарадов, охотничьих забав и прочих увеселений! В отличие от своего достойного деда, приумножившего семейные капиталы, он обладал «особенным талантом»: сумел промотать миллионное состояние да ещё оставить долги.

О славных дедовских временах напоминали лишь парадный портрет Екатерины Великой, благодетельницы Гончаровых, и роскошная спальня в фамильном дворце, где изволила ночевать царственная гостья. И кто бы мог помыслить, что три исторических дня, проведённых императрицей в Полотняном Заводе, будут иметь такое неожиданное продолжение в судьбе Пушкина!

Внучки Афанасия Николаевича, в их числе и любимица Наташа, росли бесприданницами. И когда впервые Александр Пушкин, ещё женихом, в 1830 году приехал в Полотняный Завод, «бронзовая бабушка» по-прежнему пылилась в подвалах гончаровского дома. Ей была уготована незавидная участь – пойти на переплавку, чтобы хоть как-то поправить финансовые дела семейства. Наташина свадьба была уже не за горами. Статуя была назначена в качестве приданого Натали. Весила она 200 пудов и стоила, по расчётам, сорок тысяч рублей. Именно от её успешной продажи во многом зависело, когда же наступит долгожданная свадьба.

«Я раскаиваюсь в том, что покинул Завод – все мои страхи возобновляются, ещё более сильные и мрачные. Я отсчитываю минуты, которые отделяют меня от Вас» – пушкинские строки адресованы невесте в Москву.

Отныне от статуи, «заводской бабушки», как называл её поэт, зависело всё – душевное спокойствие, счастье, сама его жизнь! Она, «бронзовая гостья», таинственным образом вторглась в судьбу поэта и, словно живая властная государыня, противилась его близкому счастью.

Вначале поэт словно подсмеивался над столь нелепым препятствием. «Что поделывает заводская Бабушка – бронзовая, разумеется? Не заставит ли вас хоть этот вопрос написать мне?»; «Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, не правда ли?» – шутя спрашивает невесту. И уже нешуточно замечает: «Афанасию Николаевичу следовало бы выменять… негодную Бабушку, раз до сих пор ему не удалось её перелить. Серьёзно, я опасаюсь, что это задержит нашу свадьбу…»

Потом «бабушка» начинает ему досаждать – Пушкин не выдерживает и гневается. «За Бабушку… дают лишь 7000 рублей, и нечего из-за этого тревожить её уединение. Стоило подымать столько шума! Не смейтесь надо мной, я в бешенстве. Наша свадьба точно бежит от меня…» – пишет с горечью он милой Натали.

Много позже Александр Сергеевич отнесётся великодушно к замечательному памятнику, который, по его словам, «был отлит в Пруссии берлинским скульптором».

Статуя Екатерины II, изготовленная мастерами немецкой фирмы «Томас Рованд и Ко», являла собой величественное бронзовое изваяние высотой более трёх метров. Сохранилось её описание: императрица была представлена «в малой короне на голове, в римском военном панцире поверх длинного широкого платья, опоясанного поясом для меча, в длинной тоге, падающей с левого плеча. Левая рука приподнята, правая же опущена с указывающим перстом на развёрнутую книгу законов, ею писанных, и на медали, лежащие на этой книге и знаменующие великие её деяния. Эти предметы лежат на низкой колонне, стоящей близ монумента и наполовину закрытой опущенной материей».

А в 1832-м уединение «бабушки» всё же было потревожено, и ей пришлось вновь совершить «путешествие», на этот раз в столицу, в Петербург, и «обосноваться» на Фурштатской улице, в доме Алымова, – там, где в то время снимали квартиру Пушкины.