Живы будем – не умрем. По страницам жизни уральской крестьянки

Директор, как и положено по должности, смотрел на меня тяжело, исподлобья, губы его были плотно сжаты. Он медленно поднял свой большой кулак над столом и так же медленно его опустил. По всему было понятно, что перед ним стоит вчерашняя школьница, да еще никем не защищенная. Стоит, как на семи ветрах. Я могла защититься только открытостью, простотой и правдой.

– Ты деньги за допризывников получаешь?

– Получаю.

– Ответь тогда, почему они выполняют у тебя по вечерам ненужную им работу? Разве в моем приказе было обозначено заготовлять тебе дрова на зиму?

Видимо, от постоянного переохлаждения я заговорила уверенно и твердо:

– Мне надоело спать ежедневно в верхней одежде, а еще кое-как и где попало умываться. Я отказываюсь в пользу опытных учителей учить парней – я ничему не могу их научить и не научу.

Я замолчала. Молчал и он. Помнится, один мудрец сказал, что любую войну легко начать, но трудно закончить. У нас конфликт закончился легко и просто. Два года работы в школе убедили меня в том, что директор относился ко мне с пониманием, хороших людей я в жизни встретила больше, чем плохих. На столе директора лежали шашки и шахматы, и я попросила его сыграть со мной в шашки. От неожиданности он улыбнулся:

– Ну садись, раскладывай.

Он проиграл и огорчился, как ребенок, а потом вдруг спросил:

– А ты, Таня, в шахматы умеешь играть?

– Нет.

– Давай я тебя научу.

Так он научил играть меня в шахматы и каждый раз у меня выигрывал, а потом неподдельно ликовал. Да и я, впрочем, не огорчалась. Молодость хороша тем, что у нее есть мужество проигрывать, но при этом все равно надеяться на будущее.

‹…›

Весь отпуск я готовилась к поступлению в вуз. Знала, что впереди меня ждет главная в жизни проба сил. Город выбрала самый провинциальный, в котором можно проучиться без материальной поддержки. Долго думала, куда подавать заявление: на физмат или на литфак. В конце концов решила, что литературу буду читать всегда, а вот физику и математику надо изучать. Не получу знаний – они будут навсегда утеряны и невосполнимы.

Я сдавала пять экзаменов, даже немецкий язык. Два года работы в школе мне зачли. Вскоре пришел официальный документ, что я зачислена на 1-й курс физмата Шадринского государственного пединститута Курганской области. Я прочла его маме, надеясь, что ее обрадую, но она, к моему удивлению, подошла ко мне и дернула за волосы. Я удивилась и сказала, что ты первая мама во всем человечестве – выступаешь в таком качестве, колотишь родное дитя от радости. Мама потупила взгляд и смотрела в одну точку. Я понимала ее сейчас. Ощущение предстоящей разлуки со мной не вмещалось в ее слова. Совместная жизнь с теткой Крестиной ничего хорошего не сулила.

– Мама, ты мечтала увидеть меня учительницей, да еще в шляпочке и на каблучках, – засмеялась я.

– Таня, ты бы лучше счетоводом в совхозную бухгалтерию устроилась, грамоты хватит. Щелкала бы на счетах. Там не лучше тебя сидят, путают Царя Небесного. Как ни придешь к ним – все гумагу рвут. И ты бы могла ее за деньги рвать. Сама знаешь, я тебе ничем помочь не могу, а здесь мы у одного стола.

– Пусть твоя голова об этом не болит, все устроится.

Постепенно она успокоилась, а напоследок сказала:

– С отцами живут, да высшее образование не получают. Правда говорится: «Не боги горшки обжигают». Будем друг другу письма писать, а то я уж писать разучилась. Ты, главное, смотри, чтоб тебя с праведного пути не сбили.

Честно говоря, всех трудностей я предвидеть не могла. Настроение мое было приподнятое, ожидания радужные, планы смелые. Тогда, в 18 лет, мне казалось, что в жизни есть все, что хочет найти человек.

Глава 33. Легкой студенческой жизни не бывает

Я уезжала в институт, и на мою голову сыпались материнские наказы.

Мама советовала держать «ухо востро, а то живо подведут под монастырь, а как упадешь – никто руку не подаст…», и она начинала плакать. Долгие проводы – лишние слезы, говорят.

‹…›

Жила я на одну стипендию в 22 рубля, считала каждую копейку, дело для меня привычное. Мои соседки по общежитию, выпускницы, с которыми я хорошо поладила, крепко, видать, помнили свой опыт и давали мне верные советы. С ними я вовремя разглядела студенческие трудности.

Праздничные дни грозили одиночеством в общежитии. Спасибо друзьям. Чаще всего меня увозила к себе Люда Ломп – первая институтская красавица и умница. Мама ее меня откармливала и давала житейские советы. После переезда их семьи моя новая подруга – круглая сирота Валя – увозила меня в свой детдом.

Первый раз ехать туда я сопротивлялась, но непреклонная Валька убедила, что их директор только то и делает, что собирает под свое крыло всех сирот, а жить мы будем в крохотном боксе на двоих. «Главное для тебя: голодать в праздники не придется, все принесут». Так оно и случилось.