Живые души. Роман-фантасмагория

За пять минут до полуночи женщина пошевелилась. Не открывая глаз, осторожно выскользнула из объятий любимого и двинулась к зеркалу. Антон видел её сквозь смеженные веки – лёгкую и невесомую, подсвеченную изнутри тёплым розоватым сиянием. Он сонно улыбнулся и встал вслед за ней. Вера подошла к мерцающей во тьме волнистой поверхности старинной амальгамы и вошла в неё как в чёрные воды озера. Не раздумывая, Антон шагнул следом. Они оказались в длинном тёмном коридоре, ведущем круто вверх. В самой его глубине тускло поблёскивали заключённые в круглое решето звёздные крошки. Или это был колодец, со дна которого так хорошо просматривалось ночное небо? Они то ли шли, то ли плыли, простирая руки в стороны, их пальцы, не встречая препятствий, вязли в густой как дёготь темноте. Никогда раньше Антону не приходилось видеть таких диковинных снов! Он с удивлением прислушивался к новым ощущениям, так не похожим на всё, что испытывал он до сих пор. Но вот коридор-колодец закончился. Оттолкнувшись ногами и задержав дыхание, они разом нырнули вверх, в круглое звёздное окошко и, прорвав тонкую искристую пленку, вынырнули из воды по ту сторону озера, на другом от дома берегу.

– Здорово! – шепнул он Вере. – Мне нравится этот сон! Это ведь сон? Ты мне снишься?

– Снюсь-снюсь, – рассмеялась любимая, – а ты – мне! – её смех журчал серебряным колокольчиком, и не было для Антона звука приятнее. Значит, она его простила! Всё позади! Освобождённое от груза тревог тело наполнилось звенящей силой.

Он крепко взял её за руку и прыгнул в небо. Они понеслись над чернавским лесом, оставляя под собой знакомые деревья, овраги, поляны. Воздух со свистом обтекал летящие тела, ветер играл в волосах. Это было что-то среднее между полётом на параплане и гонкой в открытом болиде, только свободы было на порядок больше: ни путающихся строп, ни заслонявшего небо купола, ни грохочущего железа, изрыгающего вой и смрад. Скорость и простор.

Внезапно перед ними вырос могучий меловой утёс, ниспадающий к широкой блестящей петле Чернавки.

– Узнаёшь? – крикнул на лету Антон. Это была та самая круча, с которой они взлетали на параплане.

Замедлив полёт, они увидали, а точнее, угадали по угольным теням просторную поляну, зажатую между рекой и меловым кряжем. К ней вплотную примыкала дубрава, состоящая из необхватных деревьев с морщинистой, как у слона, кожей. Их вывороченные корни сплетались между собой, образуя укутанный мхами и травами жилистый узор. Острый грибной дух смешивался с речной свежестью и сладким ароматом мёда. На поляне, ближе к реке, переливались багрянцем угли гигантского кострища. По мере приближения Антона и Веры огонь в нём разгорался всё сильнее, будто кто-то специально подбрасывал в него дрова и раздувал невидимыми мехами. Когда их ноги коснулись земли, пламя уже полыхало высоко и жарко, озаряя поляну и выбрасывая в небо тугие снопы искр. Но вокруг по-прежнему было пустынно. Лишь тонкий звон, напоминавший музыку ветра, кружил в густом воздухе, отталкиваясь от стволов и меловых скал, и снова тонул в Чернавке. Мужчина с женщиной обошли всю поляну кругом. Они подошли к костру, протянули руки, с удивлением обнаружив, что пламя не обжигает их, и при желании оба легко могли бы пройти сквозь него целыми и невредимыми. Присутствовали и другие необычности. Их босые стопы мягко опирались на покачивающиеся под ними волны, они ступали по речной глади, как по водяному матрасу, чувствуя приятную щекотку воды. Мелководье под ними было пронизано зеленоватым неоновым светом, в котором двигались в танце загадочные существа – полурыбы-полуптицы. Они свободно перемещались из воды в воздух и скользили там так же легко и грациозно. Увлечённые красотой поляны, убаюканные музыкой ветра, ночные гости не сразу обратили внимание на будничный звук, доносившийся из-за куста шиповника.