Жизнь Большой Реки

Следовало воспользоваться временным преимуществом и как можно быстрее выяснить, в чем дело, чтобы попробовать стать хозяевами ситуации. Несколько фраз шепотом на ухо друг другу — и план у нас готов. Вицек останется наверху у края обрыва, вооруженный карабином и дальнобойным револьвером. Подстраховка, о которой не подозревает возможный противник. С заряженным пистолетом в правом кармане пижамной куртки я сбежал на берег реки. Делая вид, что ничего не подозреваю, я стал разгребать погасший костер. Разгребал его левой рукой, а правую не вынимал из кармана, держа указательный палец вдоль пистолетного ствола, а средний — на курке. Таким образом, в случае необходимости я мог сделать относительно быстрый и меткий выстрел.

Мое появление было для наших непрошеных гостей неожиданностью. Воцарилось длительное, напряженное молчание. Как ни в чем не бывало, весело посвистывая, я собирал разбросанную посуду. В конце концов от их группы отделилась фигура:

— Что ты делаешь на этом острове?

Резкий тон и обращение на «ты» мне не понравилось. Тем не менее я ответил спокойно:

— Ловлю рыбу. — И поинтересовался беззаботно: — А вы? Тоже рыбаки?

Наивный вопрос вызвал общее веселье. Подошли еще люди.

— Ты здесь один?

— Нет. Нас несколько человек. Я как раз жду друзей. Они уплыли недалеко, вверх по реке. Скоро вернутся.

— Не будь виво! И не лги. Никого тут нет.

Использованное в этой ситуации словечко «виво» имеет оттенок пренебрежения и означает что-то среднее между «ловкачом» и «проходимцем». Как мне следовало отреагировать? Я стал смеяться и, подыгрывая их тону, предложил:

— Че, мучачос! Эй, ребята! Может быть, мы выпьем мате? У вас есть йерба? У меня даже спичек нет, промокли…

Удивленные внезапным предложением, они немного потоптались на месте, пошептались, но в конце концов один из них направился к мешкам, порылся в них и вернулся, неся йербу и все остальное, что полагалось. На золе нашего костра разожгли новый огонь, в нашем чайнике поставили воду. Ожидая, все расселись вокруг огня. Естественно, я присоединился к честной компании, но все же остался стоять, бесцеремонно и беззаботно, с рукой в кармане. Встал я так, чтобы никого из них сзади не было, стремясь иметь безопасный тыл.

Разговор не клеился. Они все время возвращались к теме: что я здесь делаю и почему один. Разумеется, я стоял на первоначальной версии: с минуты на минуту должны прибыть мои друзья. Я старался говорить погромче, чтобы Вицек, лежавший над обрывом, не только хорошо слышал меня, но и мог ориентироваться в развитии ситуации.

Мне очень не понравилось то, что незнакомцы разглядывали окрестности. Видимо, не веря мне, они пытались решить загадку: откуда взялся на этом безлюдном острове странный гринго в пижаме, с кучей посуды, разбросанной по пляжу? Когда они шептались друг с другом, я боялся, что они собираются обыскать окрестности, что в любой момент кто-нибудь из них может вскарабкаться на обрыв и…

Вода закипела, заварили йербу, сосуд пошел по кругу. Я брал его левой рукой и ею же возвращал, выпив. Я ведь мог быть и левшой…

Чтобы переменить тему разговора и избежать настойчивых расспросов, я стал рассказывать про то, что встретил ярару и что змея даже укусила меня, но спасло голенище сапога.

— Вот этого сапога…

«Змеиная тема» на берегах Большой Реки всегда актуальна. Змей все боятся, змея — это бедствие, недаром о них тут ходит множество леденящих кровь слухов.

Не удивительно, что и моя историйка тоже всех заинтересовала. Посыпались вопросы: какой величины была змея? Справился ли яс нею и убил ли? Где это случилось?

Именно это взволновало их больше всего: где это случилось? Змея, естественно, была «страшная», она бросилась на меня и укусила, потом бросилась еще раз, но я убежал. Где это случилось?

Я здорово приврал, но зато, показывая на заросли, где стояла в укрытии наша палатка, мог быть теперь почти уверен: никто из них в темноте не отважится взобраться по обрыву. Они убеждены, что там затаилась ярара.

Мой рассказ о встрече со змеей послужил началом оживленного разговора. Исчез резкий тон настойчивых расспросов, сгладилось недоверие, мате мне подавали в соответствующей очередности. Я чувствовал себя почти как в кругу знакомых.

Живописно рассевшаяся вокруг костра компания буквально соревновалась в рассказывании жутких баек о змеях. Это было крайне забавно, и, стоя над ними, я не только слушал, но и участвовал в «дружной» беседе, которая велась все с большим пылом. Змеиный яд уже умерщвлял в мгновение ока («Не успел даже вскрикнуть и упал замертво!»), как на дрожжах росли размеры встречавшихся змей, а отвага и изворотливость героев встреч со змеями была беспредельной.