Жизнь Большой Реки

Рассуждение вполне логичное. Значит, речь идет о преступлении? Я и не предполагал, что в тот момент был довольно близок к истине, хотя и несколько иного рода. Нужно сообщить властям. Отыскиваем на карте пост аргентинской погранохраны в тридцати километрах от нас ниже по реке и изо всех сил гребем.

На пограничном посту мы все рассказали и показали на карте трагический остров. И тогда загадка выяснилась. И как просто! Действительно, это была рыболовецкая экспедиция. В ней принимали участие джентльмены, члены спортивного рыбацкого клуба На роскошной моторке они приплыли сюда с низовий реки, иг самого Корриентеса, да, действительно, они долго жили на острове. Улов был богатейшим. Они потом хвалились, что рыба клевала так, что они не смогли увезти с собой всю свою добычу, львиную часть ее вынуждены были оставить.

Плывем дальше. Разговор не клеится. Хотя от острова нас отделяли уже десятки километров водного пути, нам все казалось, что мы чувствуем вонь разлагающейся рыбы, вонь бессмысленного преступления.

Лялё, задумавшись, размышлял о чем-то и наконец спросил:

— Виктор, ты не считаешь, что река чересчур цивилизованна? — И далеко сплюнул.

Должен добавить, что «спортсменам», правда, посчастливилось с уловом, но зато радость им подпортили обжиравшиеся птицы и наш интерес к этому пиру. История не кончилась только приведенной заметкой в дневнике: «Наверняка это не речные люди». Я этого просто так не оставил. Снимки мои стали обвинительным документом.

Не каждый живописный остров представляет собой милый уголок. Я пишу об острове Церрито, название которого означает «пригорок». На крупномасштабных картах его найти нетрудно, он лежит вблизи места, где Парана принимает воды текущей с севера реки Парагвай. Эта река столь многоводна, что открывшие ее испанские конкистадоры не сразу разобрались, какая из них главная, а какая приток. Прежде чем отправиться на север по реке Парагвай, они скорее всего разбивали здесь лагерь, отдыхая на укромном острове у ее устья, и именно они, надо думать, дали этим зеленым холмам название Церрито. Редкое испанское название среди сохранившихся с тех времен на языке гуарани.

Однако сейчас к острову никто добровольно не причаливает. Старательно обходят его рыбацкие челны, не высаживаются на нем охотники, плотогоны не ищут укрытия здесь во время бури. О Церрито и говорят неохотно: это неприятная тема. А ведь какой живописный остров! Его возвышенности не заливаются водой даже при самых больших наводнениях. Остров заселен. Издали видны разбросанные среди сочной зелени яркие крыши, белые стены. Настоящие домики, а не какие-нибудь временные шалаши. Но на берегу редко заметишь людей. И ни одной лодки, ни следа челна, хотя на этом участке Парана славится таким обилием рыбы, что в расположенном неподалеку, на аргентинской стороне, Цасо де ла Патриа есть не только клуб рыбаков, но и аэродром, на котором часто высаживаются рыболовы-спортсмены даже из Соединенных Штатов. Однако обитатели Церрито рыбу не ловят, лодок у них нет. Они располагают свободой передвижения только по острову.

От остального мира их ограждают широкие и глубокие рукава Большой Реки. Посещение острова, правда, не запрещено, но сильней запрета действует страх. Обитатели Церрито имеют фруктовые сады, занимаются овощеводством, работают в мастерских, делая вещи для своих нужд. У них есть клубы, библиотека, больница. На территории острова они могут устраивать свою жизнь, как хотят и как сумеют. Бывает, тут заключаются браки. Но в случае рождения ребенка его немедленно изолируют от родителей и увозят с острова. Случается, но очень редко, правда, что с человеком, осужденным на пребывание здесь, приезжает кто-нибудь из близких. Но тогда на него тоже распространяются правила полной изоляции.

На острове Церрито — лепрозории. Самое большое, но не единственное в Аргентине заведение, где изолируют прокаженных. С миром они поддерживают связь с помощью специальной моторной лодки, приходящей через день на остров как раз из Пасо де ла Патриа. Она доставляет продукты и все, что необходимо этому микрообществу, иногда еще одного обитателя. На этой же моторке приезжает к больным врач, постоянно живущий в Пасо де ла Патриа. Я много слышал о нем и его самоотверженности. При первой же возможности я познакомился с ним, мы проговорили много часов. Интересный человек, годами связанный с жизнью Большой Реки, хотя связка трагична. Пренебрегая грозящей ему потерей зрения (отслоение роговицы), он осел в этом глухом углу и работает.

В северной Аргентине, в Парагвае и прежде всего в Бразилии случаи заболевания проказой, увы, не редки. Доктор утверждает, что болезнь протекает здесь по-иному, легче, чем в Азии или Африке. И вообще он сражается с представлением о том, что это «страшная болезнь». Он говорит: