Жизнь Бунина. Лишь слову жизнь дана…

В самом деле, в своей книге «Жизнь Бунина» Вера Николаевна не раз подчеркивает ошибочность взгляда на роман как на автобиографическое произведение: «Особенно изменена книга пятая в «Жизни Арсеньева». ‹…› Героиня романа Лика – тоже не В. В. Пащенко, как по внешности, так и по душевным качествам». И дальше: «Для меня ясно, что Лика – не Варвара Владимировна. ‹…› Только в самом начале Лика – девица Пащенко, но и то внешность ее приукрашена, преувеличен рост. ‹…› Он сделал Лику женственней, человечней…»[21] Так самый близкий и верный друг Бунина – его жена спорила не только с упрощенным толкованием «Жизни Арсеньева», но и с самим бунинским чувством. В частности, она сообщала А. К. Бабореко: «Иван Алексеевич написал, что Лика вся выдумана. ‹…› Кроме того много сцен взято из времени его женитьбы на Цакни, когда он жил в Одессе, и внешность Лики более похожа на внешность Цакни, чем на внешность Пащенко. Я обеих знала».

Уже говорилось, какие сложные чувства испытывал Бунин к своей первой жене Анне Николаевне. Казалось бы, что могло быть общего с Буниным у нее, красавицы греческого типа, любительницы шумных компаний, музыкальных вечеров, на которых бывала «вся» артистическая Одесса. Но вечно неразгаданной остается загадка любви. И страстное чувство к Цакни он пронес через всю жизнь.

Да, Лика в «Жизни Арсеньева», безусловно, собирательный образ.

Вера Николаевна писала 30 января 1959 года Н. П. Смирнову: «Очень меня радует, что Вы поняли, что Лика имеет отдаленное сходство с В. В. Пащенко. Она только в начале романа. В Лике, конечно, черты всех женщин, которыми Иван Алексеевич увлекался и которых любил. Мне кажется, что Иван Алексеевич не вел тех разговоров с В[арварой] В[ладимировной], какие вел Алеша Арсеньев с Ликой. Эти разговоры были с другой женщиной».

Кто же была эта другая женщина? Можно с достаточной уверенностью сказать, что речь идет о Галине Кузнецовой.

С ней, быть может, как ни с кем ранее, делится стареющий Бунин секретами искусства, тайнами мастерства, раскрывается в прошлом, являя себя и в силе и в слабости. Она – его собеседница, ученица в писательстве и еще – Муза. Переписчица и чтица «Жизни Арсеньева», едва ли не опережающая Веру Николаевну. Она в некотором роде и «соавтор» романа.

«Счастлива и тем, – вспоминала Г. Кузнецова впоследствии, – что каждая глава его романа – несомненно лучшего из всего, что он написал, – была предварительно как бы пережита нами обоими в долгих беседах».

Или:

«…я слишком много сил отдаю роману И[вана] А[лексеевича], о котором мы говорим чуть не ежедневно, обсуждая каждую главку, а иногда и некоторые слова и фразы. Иногда он диктует мне, тут же меняем, по обсуждению, то или иное слово. Сейчас он дошел до самого, по его словам, трудного – до юности героя, на которой он предполагал окончить вторую книгу».

В счастливом, мучительном и, наконец, трагическом романе Бунина с Галиной Кузнецовой – это как бы полуденная пора. И можно сказать, создание центральных глав «Жизни Арсеньева» приходится на пик их чувства, мощным творческим всплеском отразившегося в литературной судьбе Бунина.

Познакомившись с Буниным летом 1926 года, Кузнецова вскоре оставила своего мужа – бывшего офицера и парижского таксиста Петрова и оказалась затем среди «подопечных» Бунина, молодых литераторов Н. Рощина и появившегося позднее Л. Зурова. Особенно зоркая, когда дело касалось вещей потаенных, интимных, Ирина Одоевцева рассказывала в письме к тому же Н. П. Смирнову от 30 сентября 1969 года: «Петров очень любил Галину и был примерным мужем, всячески стараясь ей угодить и доставить удовольствие. Но она совершенно перестала считаться с ним, каждый вечер возвращалась все позже и позже. Однажды она вернулась в три часа ночи, и тут между ними произошло решительное объяснение. Петров потребовал, чтобы Галина выбрала его или Бунина. Галина, не задумываясь, крикнула:

– Конечно, Иван Алексеевич!

На следующее утро Петров, пока Галина еще спала, сложил свои чемоданы и уехал из отеля, где они жили, не оставив адреса. В прощальном письме он оставил ей деньги и обещал два раза в месяц привозить ей деньги. Один раз он привез обещанное, пока она спала – она вставала очень поздно. Во второй же раз оказалось, что она уже съехала, не оставив адреса.

Петров носился с идеей об убийстве Бунина… но пришел в себя и на время покинул Париж».

Шестого февраля 1970 года Одоевцева продолжала:

«Уехав из отеля, в котором Галина жила с мужем, она поселилась в небольшом отеле на улице Пасси, где ее ежедневно, а иногда два раза в день навещал Бунина, живший совсем близко.

Конечно, ни ее разрыва с мужем, ни их встреч скрыть не удалось. Их роман получил широкую огласку. Вера Николаевна не скрывала своего горя и всем о нем рассказывала и жаловалась: «Ян сошел с ума на старости лет. Я не знаю, что делать!» Даже у портнихи и у парикмахера она, не считаясь с тем, что ее слышат посторонние, говорила об измене Бунина и о своем отчаянии. Это положение длилось довольно долго – почти год, если я не ошибаюсь.