Жизнь евреев в России

Для переселения евреев в Белоруссии был назначен всего годичный срок, хотя подобная торопливость отнюдь не соответствовала желанию государыни «стараться переселять», вовсе не имевшей в виду придать указанной мере столь резкий и насильственный характер. К счастью для евреев, указанное распоряжение встревожило владельцев местечек, так как уменьшение местечкового населения грозило им убытками. По-видимому, это последнее обстоятельство побудило администрацию (15 января 1796 г.) ограничиться выселением евреев только из деревень и из корчем, расположенных у дорог, оставив их в местечках, с тем, чтобы они впредь здесь не поселялись более; но и это оказалось невозможным исполнить. «Входя в рассмотрение поданного прошения от всего еврейского общества и соображая все обстоятельства, ими изъясняемые, к невозможности скоро переселиться в города к наполнению их жителями, а при том представляя себе и государственные выгоды, которые при меньшем расстройстве таковых переселенцев могут отвратить умножение государственных недоимок», генерал-губернатор (ноябрь 1796 г.) отсрочил выселение. Однако и это не помогло, ив 1798 году власти донесли, что «хотя евреи начали в города переселяться, но еще весьма малое количество».

Вскоре местечки были приравнены к городам; запретными остались только деревни и села.

В истории выселений евреи фигурировали сперва как члены торгово-промышленного класса; ограничительные меры в отношении проживания в уездах и винокурения одинаково имели в виду как евреев, так и христиан; евреям, правда, уделялось более места в административной переписке, но это потому, что указанные запреты приобретали исключительно острый характер в применении к еврейскому населению ввиду его многочисленности, вследствие чего евреям приходилось с особой настойчивостью бороться с губительными мероприятиями. Против евреев, как особой народности, не выставлялось никаких специфических обвинений. Но затем вопрос о евреях, проживавших в уездах, был превращен в «еврейский вопрос», и тогда религиозная или национальная вражда придала ему новую искаженную форму, наполнила его неправдой; широкое общественно-экономическое явление стало рассматриваться с точки зрения грубых предрассудков.

В 1797 году, ввиду сильного голода, поразившего минских крестьян, император Павел 1 повелел губернатору выяснить причины этого явления совместно с дворянством. Дворяне объяснили, что по причине невежества крестьяне не могут вести хорошего хозяйства, но, кроме того, их разорили волнения в крае и переходы войск, а еще более частые неурожаи, отсутствие дорог и многое другое.

Ясно, что при таких обстоятельствах требовался ряд серьезных мероприятий. Но дворяне не желали признать, что основной причиной разорения крестьян являлось крепостничество; они ограничились тем, что предложили ничтожные меры, которые не могли иметь существенное значение. Вместе с тем, чтобы смягчить впечатление безнадежности положения, они подыскали и другого виновника народных бедствий, на которого можно было безнаказанно обрушить обвинение – еврея.

«При сих несовершенствах, – заявили дворяне, – вящею еще причиною суть евреи, на арендах и шинках владельцами удерживаемые, в противность повелений от начальства». И сообразно с этим было намечено еще одно постановление: дозволить винокурение одним только помещикам, «а евреям и прочим шинкарям и арендаторам вовсе по предписанию начальства запретить». Хотя арендаторами являлись преимущественно евреи, это правило по существу не должно было быть направлено специально против них, так как всё зависело единственно от воли помещиков.

Тем не менее этому запрету был вскоре придан характер борьбы исключительно с еврейской эксплуатацией.

Объяснения дворян государь переслал на рассмотрение Сената; но вместе с тем он предписал минскому губернатору принять меры, предложенные дворянами.